с бескорыстным общением ребенок постоянно встречался и раньше. С первых дней жизни близкие взрослые отдавали ему себя. Свое время, силы, здоровье. Освобождали его от забот о хлебе насущном. Играли с ним, учили. Но, потребляя добро, малыш не мог оценить его. Не замечал, как мы с вами не замечаем своего дыхания или биения сердца. Ведь, чтобы оценить добро как «добро», надо знать, что такое зло. Необходимо не только жить в мире, но и понимать мир.
Проходит время. Ребенок овладевает навыками, умениями, речью. Приобретаются первые знания. В том числе – знания о моральных нормах. Появляются представления о добре и зле. Сначала эти представления слиты с представлениями о героях сказок, мультфильмов, книг, но постепенно отделяются от них. И вот ребенок «вооружен». Он смотрит на мир сквозь «сетку» своих представлений. Теперь бескорыстное общение взрослых, которое раньше лишь потреблялось малышом, воспринималось им как нечто естественное, как необходимый элемент его жизни, ребенок начинает выделять и оценивать как «добро». У ребенка «открываются глаза». Раньше, причинив ущерб взрослому, он не воспринимал прощение как «прощение». Теперь он переживает этот акт как «добро» Как веру взрослого в то, что, несмотря на его ошибку, он хороший, добрый, честный. Что своих ошибок он не повторит. Раньше малыш не видел для себя ничего привлекательного в том, чтобы быть помощником взрослого. Теперь он воспринимает свою новую позицию как доверие взрослых. Теперь близкий взрослый становится для ребенка воплощением добра. Но не тем абстрактным нравственным примером, которыми изобилуют книжки и нравоучения. Нет, он является человеком, добро которого малыш воспринимает всем своим существом. Ощущает на «теле своей жизни». А это значит, что и сам ребенок начинает относиться к себе как к доброму, честному, справедливому. Это значит, что у него возникает нравственная самооценка – мотив подлинной, бескорыстной морали.
Итак, дело не в том, что в воспитании вообще не должно быть наград и наказаний, а лишь в том, чтобы не ограничиваться этим методом, не считать его единственным. Доверие к ребенку, умение взрослого прощать малышу его большие и малые прегрешения, поручение детям посильных задач в труде и особенно в воспитании младших – не это ли есть истоки, из которых проистекает река морали, бескорыстия, доброты?
Но не будем смотреть на реальный мир сквозь розовые очки. Зададим себе вопрос – а сколько людей идет по пути подлинной, бескорыстной морали? Судя по данным наших опытов с детьми – лишь около 20% детей в возрасте от 3 до 7 лет оказались способны бескорыстно поддерживать нормы честности, даже зная, что можно обмануть безнаказанно. А как со взрослыми? Может быть, у взрослых соотношение один к четырем меняется в сторону большего числа людей с бескорыстной моралью? Житейские наблюдения вроде бы это не подтверждают, но все же не мешает проверить. Американские психологи Бэтсон и Томпсон провели эксперимент. Они предложили взрослым испытуемым распределять две задачи между