h>
Свободы сеятель пустынный, я вышел рано, до звезды…
Он отложил дневник на самом интересном месте. Лёгкие и хорошо отполированные до блеска пластины глисебра аккуратной стопкой, подобно лезвию ножа, легли в свои кожаные ножны, обжатые по краям медными уголками. За окном надрывисто лаяла собака, слышался разговор слуги Дарга с кинским крестьянином, и воняло палёной шерстью. На окне паслись стада мух. Конечно, соседство с мясником являлось не самым приятным обстоятельством, тем более что он имел привычку сбрасывать потроха прямо в придорожную канаву, отчего на их короткой улочке постоянно крутились всякие падальщики вроде крыс и бродячих собак. Однако книжник находился с соседом в хороших отношениях – мясник раз в несколько дней снабжал их кухню парной телятиной, а взамен он учил соседского мальчишку начертанию прямых аксийских букв на восковой дощечке.
Мужчина поднялся с дубового сундука, окованного железом, подошёл к окну и прислонился к раме. Его профиль и прямой нос, выступающий над густыми пшеничными усами, а также ниспадающие на плечи волосы, производили впечатление человека задумчивого и зрелого, при этом не отягощенного суетой и трудностями. В стальных глазах Аркарка читался блеск разума и смелость мысли, а лицо дышало тонкой грустью. Серый кафтан, отделанный кроличьим мехом, и штаны из лучшего элманского сукна аккуратно сидели на среднего роста фигуре. Из рукавов кафтана наружу выбивался белый лён туники, а талию охватывал тонкий кожаный пояс с гребнем, письменным набором и кошельком. Он стоял у окна, сложив руки на груди, и смотрел через окно, как дерутся в грязной луже растрёпанные городские воробьи.
Книжника именовали Аркарк. Точнее так его называли друзья и жена Маора, а для всех остальных жителей Витархема – столицы Аксийского королевства он был мечником Аркарком Токинским. Небогатый род, из которого он происходил, находился на нижней ступени дворянской лестницы и собственной земли не имел. И хотя по материнской линии у Аркарка имелся богатый и влиятельный дядька в лице графа Хенца Фоонского, однако хороших родственных и уж тем более дружеских связей с ним Аркарк из Токина не имел. И вот почему.
Лет сто назад прадед Аркарка отчаянно дрался в битве при Саре – главной реке северных варваров и, мужественно сражаясь в пешем строю, осуществил дерзкую попытку прорыва фланга. Работая, как мельница, сразу двумя секирами, прадед Аркарка вместе с оруженосцами прорубил в строю противника достаточную для атаки кавалерии дыру, чем решил исход сражения в пользу аксийцев. За проявленную доблесть король даровал ему небольшое графство Фоон на границе с Саргией. Девять детей прадеда после его смерти никак не могли поделить маленькое наследство и образовали две соперничающие партии. Согласно аксийскому наследственному праву земля графства должна принадлежать первому сыну, достигшему военного возраста, имение Швац – второму, крестьяне и конюшни – третьему, а золото – дочерям. Но на войне, произошедшей вскоре с Ксебией, погибла почти вся мужская партия, и наследство перешло дочерям прославленного прадеда, которые быстро разделили всё между собой. Когда дед Аркарка, долго считавшийся погибшим, наконец, вернулся с похода, то его даже не пустили на порог имения. Тогда он как верный рыцарь Аксии обратился за милостью к королю и даже заручился поддержкой, но торжеству справедливости помешала смерть монарха. Тогда, воспользовавшись женитьбой своего единственного сына – отца Аркарка на молодой дочери токинского барона, дед покинул родные места и переселился из Фоона в рыбацкий город Токин на берегу Снежного моря. У баронессы родилось всего пять детей, но Аркарк оказался четвёртым по счёту мальчиком и поэтому, кроме титула мечника и духовного образования, ничего не получил после кончины родителей. По завершении обучения в монастырской школе Токина он переехал в столичный город Витархем, что в переводе с древнеаксийского означало «Ветряной Холм», где стал заниматься книгами и достиг на этом поприще определённого успеха.
Тем временем на улице прямо перед входом в дом Аркарка Дарг продолжал о чём-то громко спорить с крестьянином. Только одно слово, громко произнесённое кинским пастухом, и достигшее ушей книгочея, заставило его отложить дневник и прервать, таким образом, размышления. Этим словом была «война». Действительно, крестьянин, прибывший в столицу продать овечью шерсть, горячо доказывал Даргу, что авангард короля Кседда Птичий Нос перешёл пограничную реку Кон. Слуга в свою очередь упрекал оппонента в глупости:
– Баранья твоя голова ничего не понимает в королевских делах! Какая война!? Ты упился дрянным пивом и потерял разум! Всем известно, что три года назад Рочилд, да будет прославлено его имя, заключил с Кседдом мирный договор!
– Сударь, я уверяю вас, что знаю про договор. Но пусть Святой Грёнрик выколет мне глаза, если они не видели на нашем берегу Кона лучников с волчьими мордами на доспехах!
– Всё врёшь, пастух! Такого не может быть! Все купцы из Кинска и Готы приезжают в Витархем и говорят о мире с ксебами. Ты пьян и заставляешь меня слушать твои россказни!
– Экий вы дерзкий! Говорю, что видел солдат, а вы не верите. Руно покупать-то будете?