ради целостности империи» – гласит кодекс Мехмеда III. И выносили гробы. И рыдали матери. И бросались на землю без сил жёны. Эта традиция поддерживала стабильность Османской империи, но рвала на части сердца, заставляя становиться братоубийцей каждого султана. А потом вмешалась женщина. Законная жена падишаха, мать и бабушка султанов. «Благословенная Кёсем» называли её между собой представители династии. Она изменила многое. Создала чёткий порядок наследования: старший в династии становился султаном. А церемонию джюлюс сохранили как дань уважения традициям.
Из дворца Топканы вынесли трон, установили перед третьими воротами. Двор заполнили чиновники, учёные, офицеры. Вахидеддину сообщили об этом, сопровождаемый слугами он вышел навстречу людям. Прежде чем сесть на трон, о котором мальчишкой он и мечтать не смел, Вахидеддин поприветствовал пришедших. «Пусть вы и ваше царство проживёте тысячу лет!» – раздалось в ответ. А затем началось то, что он помнил очень смутно: один за другим члены двора приносили присягу на верность. Кто-то шептал ему на ухо то и дело: «Мой султан, вы можете встать». И он вставал. «Мой султан, вы можете отдохнуть». И он садился. «Вы можете вставать» – вставал. «Вы можете отдохнуть» – садился. И так до тех пор, пока не присягнет на верность каждый пришедший. Скажите ему тогда: «Мой султан, вы можете умереть» – и умер бы. Сразу же после церемонии – к телу брата, нужно было заняться организацией похорон, ведь он теперь старший в династии. Выслушать поздравления, принять сожаления, «Пусть вы и ваше царство проживёте тысячу лет», слёзы, «покойся с миром, наш султан», похороны. Но этого недостаточно – нужно пройти опоясывание мечом. Прошёл. Надлежит теперь объехать могилы предшественников.
И первым делом он посетил Мехмеда V Решада, захороненного здесь же. Будучи самым младшим сыном Абдул-Меджита I, Вахидеддин пережил всех братьев. Почти на каждую смерть он реагировал спокойно – на всё воля Аллаха. Но впоследствии иногда всё же ощущал что-то похожее на грусть. С каждой смертью он становился более одиноким.
Решад был старше на семнадцать лет. Большую часть своей жизни он провёл в страхе перед Абдул-Хамидом. И этот страх сковывал его, мешая думать, решать, действовать. Абдул-Хамида свергли и заключили под домашний арест. Жизнь предоставила Решаду шанс выйти из тени и проявить себя. По крайней мере так думал Вахидеддин. Он всегда считал Решада умным, начитанным, тактичным, рассудительным. Он мог дать империи то, в чем та нуждалась – стабильность.
– Султан мой, – вспомнил Вахидеддин один из разговоров с Мехмедом V Решадом. – Эти войны не имеют смысла, но всё то, что было до этих времён – вынужденная мера. Защита. А союз с Германией в предстоящей войне… Слишком много союзников. Каждый преследует свои цели. Если мы…
– Шехзаде, посмотри, посмотри, брат мой – какую книгу мне привезли! Это сборник изящной персидской поэзии. Тут такие прекрасные строки! Послушай, я зачитаю…
И он