Домик с резными ставнями. Мила Миледи

нщина Мария Ивановна. Прошло уже много лет, как она осталась одна. Муж ее Фёдор Игнатьевич пришел с фронта без ноги, да с осколком в сердце. И этот крошечный осколок никак нельзя было удалить – опасно для жизни. Так и мучился последние годы своей жизни Фёдор, пока сердце его не остановилось.

      Фёдор приметил Марию во время уборочной. Сидела она на весовой, взвешивала машины с хлебом, которые отправляли в город.

      – Ой, да нужен я этой девчонке, ей, поди лет семнадцать только, а мне уже скоро тридцать, думал Фёдор, и даже смотреть боялся в ее сторону.

      У Маши было синее васильковое платье, и глаза такие же синие, русая коса ниже пояса и звонкий голос, как колокольчик. Приезжие шоферы, которые приезжали на уборку часто заглядывались на нее, пытались ухаживать, цветочки возили, подарочки из города, но она была непреклонна, как будто ждала своего, который зайдет в сердце и навсегда там останется.

      Как-то раз подъехала к весовой машина, а из нее вывалился пьяный шофер. Он начал приставать к Маше, пытался обнять ее, лез целоваться. Девчонка сопротивлялась как могла, но парень был здоровый, да еще хмель била в голову. В какой-то момент Маша смогла вырваться из цепких рук, рванула вперед и услышала, как рвалось на ней ее любимое васильковое платье. Федор оказался рядом, подскочил к парню, дал ему своим большим кулаком по зубам, тот аж отлетел. Потом кинулся к Марии, которая тряслась от страха и пыталась хоть как-то прикрыть свое тело под разорванным платьем. Федор снял с себя рубашку и надел на худенькие плечи девушке. Она подняла на него свои заплаканные васильковые глаза и прошептала, ели слышно:

      – Спасибо вам большое, Федор! Чтоб я без вас делала.

      Тут уже подоспели другие водители. Стали стыдить товарища, оттащили его с весовой куда-то с глаз подальше. А Мария и Федор так и стояли, смотрели друг другу в глаза и молчали. Через месяц они сыграли свадьбу, а еще через месяц началась война.

      Тяжелое было время. В колхозе мужиков совсем не осталось, все держалось на женских плечах. Когда стали в деревню приходить похоронки, то Маша тайком ото всех стала бегать в соседнее село в храм. Зайдет Мария туда, упадет на колени перед Николаем Чудотворцем и просит его со слезами на глазах вернуть ее Феденьку живого, да невредимого. Потом встанет, вытрет слезы, поставит свечку, да бегом домой, чтобы до работы успеть вернуться.

      И однажды зашел в дом Федор на двух костылях. Маша месила тесто, да напевала под нос свою любимую песню «На Муромской дорожке». Федор немного полюбовался женой, да и сказал:

      – Хорошо хозяйка поешь! Встречай мужа с войны!

      Мария обернулась, да так и упала в обморок. Когда очнулась, то увидела над собой склонившегося Федора. Только потом она увидела костыли:

      –Жив! Жив, родной! – кинулась к нему Маша. Прижалась к нему всем телом так, что Федор не мог разжать ее рук. Это потом уже, когда прошло лет двадцать, Мария рассказывала, как вымолила своего Феденьку у Николая Чудотворца. А до этого молчала. Тогда нельзя было комсомолке ходить в церковь.

      Федор вырезал из дерева себе протез, научился ходить на нем так, что никто сразу бы и не догадался, что он без ноги, только вот осколок в сердце иногда щемил. Мужчина плотничал, да так хорошо у него получалось! Все потом ходили мимо их дома и восхищались резными ставнями да наличниками. Жили хорошо, весело, вместе песни пели, да работу по дому делали. Все было хорошо, только вот деток у них не было. У всех ребятишек полный дом, а они все одни! Скоро уж двадцать пять Маше, пора бы! Как-то она вспомнила, как во время войны она бегала в соседнее село в храм. Решила она, что опять пришло время обратиться к Богу.