обою многие несчастья, был обманут счастьем, претерпел в имениях своих ущерб; лишился моих ближних, которых не перестаю оплакивать.
Вижу ныне вами народ утесненный, законы в ничтожность приведенные; имение и жизнь гражданскую в неподлинности; имя свободы гражданской тщетным учинившееся и даже отнятия смелости страждущему жалобы приносить.
Сие укрепило меня против суровостей рока или, лучше сказать, ваших самопроизвольств. Не злобою я на вас дышу, не страстью какою побужден; истина и человеколюбие суть путеводители мои. А посему не могу я вас считать извергами природы, рожденными от каких свирепейших зверей, питанных млеком бабры или медведицы, и воспитанных среди льдистых бугров Кавказа.
Вы человеки, рожденные от подобных нам, воспитанные между нами с млеком матерей своих, питались учением нашего святого закона; а посему не природа есть причиною ваших пороков, но незнание самого объяснения вашей должности; забвение самих себя, и страсти ваши, которые делают из вас не людей, но неких чудовищ, созданных на несчастье и на погибель ваших сограждан.
Что есть вельможа?
Первое объяснение, долженствующее быть в сердцах ваших, что есть вельможа? Се есть не иной кто, как человек по роду ли своему, по достоинству ли, или по случаю, возвышенный превыше других равных ему человеческих тварей; приближен к престолу царскому и обогащенный щедро даровитостью монарха от сокровищ народных.
Возвышен он превыше других равных ему человеческих тварей. Но сие не механическое возвышение, коим можно и навоз на верх высокой башни положить, но возвышение метафизическое, знаменующее, что кто возвышен перед другим саном, тот должен возвыситься и добродетелями. Но гордость, презрение законов, сластолюбие, праздность, нерачение и невежество возвышают ли человека? Впадая в сии погрешности, не становитесь ли не знатнейшими из всех Богом созданных тварей, но подлейшими из всех животных?
Не чинитесь ли вы сей самой кучею навозною, на верх великолепной башни вознесенною? Подобны жукам, которые любят жить в навозе, не живете ли вы так же в пороках?
Приближены вы к престолу царскому. Но для чего? Не для того ли, чтобы верно ему служить и чтобы его милосердия через вас к нижайшей части подданных отражались. А могут ли они иметь такое отражение, когда сему отражению гордость, леность, своевольство и прочее сопротивляется.
Вы к престолу царскому приближены с тем, чтобы сделать вашего государя любимым народом, но вы его делаете ненавидимым народом.
Вы обогащены щедрой даровитостью монарха от сокровищ народных; но чем же вы можете ему и народу воздать? Не усердием ли и нелицемерным откровением своих мыслей, хотя бы они противны были монарху, являя сим, что в подвигах ваших в его службе вы не сами себя в предмет имеете, не собственный ваш прибыток, но славу монарха, которому служите.
Чем вы воздадите народу, коего сокровища служат к обогащению вашему? Не тем ли, что явите ему снисхождения, окажите попечение о его блаженстве и явите, что вы достойны благодетелями народа именоваться?
Правители государства
Обыкновенно вельможи суть и правители государства. Посмотрим же, что сие именование разумеет и какие замыкает в себе должности?
Самое именование правитель являет, что он должен быть тот, кто направляет течение вещей к лучшему благоустройству. Ибо незачем бы иметь правителей, если бы они только для развращения и повреждения употреблялись.
Монарх есть один; он все видеть и все обнять в государстве, а паче в пространном, не может. Он определяет разных правителей, коим уделяет часть своей власти, дабы способом и посредством оных повсюду законы были исполняемы; дабы знаки его милостей повсюду разливались; дабы каждый безопасен был о своей жизни, чести и имениях.
Но власть сия препоручается не на самопроизвольность каждого, но для следования законам, которым частные правители должны только исполнителями быть, и исполнителями не злостными, ищущими вины, преступления и наказания; но исполнителями, представляющими лицо отца народа, т. е. милосердными и снисходительными, – к тому же, справедливыми и тщательными, старающимися не только силою законов, но и своим примером внести благонравие в народ, утвердить его умоначертание, возвысить его душу, без чего никакая добродетель быть не может, и не только законными деяниями своими, но и малейшим своим поступком должны показывать свое благосердие и снисхождение.
Но как все сие вами исполняемо?
Вы определены быть исполнителями законов; но стараетесь ли вы достигнуть совершенного познания оных, вникнуть в причины сочинения каждого из них? Оставляете вы сию важную науку вашим секретарям, которые или для собственных своих польз вас обманывают, – или вы сами, не узнав даже и через секретарей ваших о надлежащих законах, самопроизвольно судите; не правите, но в расстройство приводите правление; отнимаете у подданных известные им правила, которым должны последовать; в презрение приводите самые законы, и жизнь, честь и имения граждан во всегдашней опасности становятся.
Вы говорите, что сие есть для скорейшего решения дел. Но все, что