держу ее будто только я сама.
Я не могла найти причины неожиданной холодности и отчуждения Кира, он всегда был любящим. Наш брак всегда казался мне счастливым.
Но смотря на это сообщение от незнакомого номера, внутри впервые прокрадывается столь ужасное сомнение.
Действительно ли Кир был со мной счастлив?
Я не нахожу сил ответить, как следом за столь коротким сообщением присылается фотография.
Взгляд сначала утыкается за разобранную пастель. Двое лежащих на ней людей, и даже посмотрев на лицо не сразу осознаю, что задержала дыхание, ведь на ней мой муж. На этой пастели лежит мой Кир.
Красивый как всегда, темные волосы немного отросли, кажутся влажными, растрёпанный. Он полуобнажённый в одним брюках. Именно в них он сегодня уходил утром, отрешенно отмечаю. Широкие плечи, подтянутый, на прессе заметны кубики, хотя он уже несколько месяцев не мог выбраться в спортзал.
Его лицо расслаблено, он отвернут от камеры и смотрит прямо на обнаженную девушку под его боком. Она прикрывается застенчиво простыней и улыбается открытой лучезарной улыбкой в камеру, от которой я чувствую лишь горечь во рту. Ее темные волосы лежат на его плече, а его губы целуют ее висок.
Довольные, расслабленные и счастливые…
Пока мое сердце разбивается в дребезги мой муж счастлив. Без меня.
Я все никак не могу отвести взгляд от его лица. Будто наваждение, увеличиваю его, рассматривая его губы, его глаза, его тело….
Не до конца понимая, как можно в это поверить. Не зная, как это может быть мой муж?
Ещё утром он говорил мне, что любит. На годовщине месяц назад всем с громкими словами говорил, как счастлив, что именно я его жена… а теперь? Что теперь?
Он только месяц назад предложил задуматься о детях. Пройти к гинекологу, сдать все анализы, он жутко хотел планировать беременность правильно…
“Мы наконец-то выплыли из кризиса и можем настроиться на ребенка.”
Мне всегда было тяжело от его нежелания детей, но я понимала, что он хочет устойчивости.
Правда, мы были довольно богатой семьёй и до этого, но Киру было мало.
Я надеялась, верила его словам,… а теперь смотрю на это фото.
Не знаю, как это могла вязаться с его действиями? Как это могло случиться после всех его слов и обещаний? Как это вообще могло случиться с нами?
В коридоре слышится открывшаяся входная дверь, на столик звякает упавшая связка ключей. И одновременно с эти на телефон приходит новое сообщение.
«У вашего мужа наконец-то будет ребенок.»
Мои руки дрожат, вцепившись в телефон так, что побелели пальцы, в глазах защипало, будто предвестник слез. Но я все ещё могу прочитать очередное сообщение, будто издевку кинутую, чтобы явно добить меня.
«Но не от вас, а от любимой женщины.»
Делаю вдох, но никак не могу выдохнуть, прижимая руку к груди, сквозь боль выдыхаю рвано, слушая сзади шаги столь любимого мужа.
Муж…
Жмурюсь, желая исчезнуть, испариться из этой комнаты, из этого слишком роскошного дома.
– Почему еще не спишь? – спрашивает он устало, проходя мимо меня к холодильнику и доставая бутылку воды. – говорил же, буду поздно.
Он кривится, повернувшись к плите. На ней стоит уже давно остывший ужин. Думала дождаться его, чтобы разогреть уже когда он вернётся, но…
По его лицу понимаю, что все было напрасно. Моя забота доставляет ему одно лишь раздражение.
Зачем этот брак? Зачем это все?
Я смотрю на него и знаю лишь свои ответы.
Я его люблю. Всегда любила. Жила одним лишь им. Все для него, все как он хочет. Даже цвет этой современной, но такой бездушной кухни, был выбран им. Хотя он подходит к этой рабочей поверхности лишь раз за день…
Что в нашей жизни есть общего? Что в этой жизни моего?
– Ложись спать, – говорит он, доставая завибрировавший телефон. – мне нужно отправить пару писем.
На негнущийся ногах я поднимаюсь со стула, двигаюсь в сторону коридора как кукла.
Не зная, как задать столь простой вопрос.
Где ты был сегодня вечером?
На самом выходе из кухни, замираю, слушая как он быстро набирает сообщение. Оборачиваясь на него, смотрю на его сосредоточенный профиль.
Собранный, властный, по одному лишь взгляду видно, что точно пишет не той брюнетке, а по работе.
Но…
Как теперь можно в это верить? Он казался таким искренним, когда говорил мне слова любви.
Или я всегда обманывалась?
– Кир, – хрипло зову я.
Горло саднит, и такой короткий зов мужа доставляет жгучую боль. А после и вовсе отчаянье, когда он, даже не поднимая головы, машет мне рукой вместо прощания.
– Да, спокойной, – на автомате говорит он, будто я уже пожелала ему что-то.
Сглатываю, чувствуя тягучий ком в горле.
Разворачиваюсь