монографического жизнеописания Мандельштама и множества работ о его поэтике.
На обложке: Силуэт О. Мандельштама работы Е. Кругликовой.
Из кн.: Кругликова Е. Силуэты современников. М.: Альциона, 1922. РГБ.
ISBN 978-5-4448-2478-8
© О. Лекманов, 2024
© К. Панягина, дизайн обложки, 2024
© OOO «Новое литературное обозрение», 2024
От автора
«Любовная лирика занимает в стихах Мандельштама ограниченное место…» – констатировала вдова поэта1. Эта констатация может быть подкреплена простыми статистическими выкладками. Из 431 выявленного на сегодняшний день стихотворения Осипа Мандельштама2 в разряд любовной лирики (даже если понимать ее весьма расширительно) может быть включено лишь около 60 стихотворений – то есть чуть менее 14% от всех мандельштамовских поэтических текстов. Для сравнения – из 361 стихотворения Николая Гумилева, вошедшего в его том из серии «Библиотека поэта»3, к любовной лирике можно уверенно отнести 161 стихотворение – то есть 44,5%.
Неудивительно, что когда в начале августа 1917 года компания приятелей, в которую, возможно, входил и сам поэт, сочиняла шуточную пьесу в стихах ко дню именин Саломеи Андрониковой, то в уста персонажу, чьим прототипом послужил Мандельштам, была вложена следующая реплика:
Любовной лирики я никогда не знал.
В огнеупорной каменной строфе
О сердце не упоминал4.
Парадокс состоит в том, что в конце предыдущего, 1916 года Мандельштам написал два любовных стихотворения, обращенных как раз к виновнице августовского торжества и главной героине шуточной пьесы, Саломее Андрониковой – «Соломинка» и «Мадригал» («Дочь Андроника Комнена…»). Однако, во-первых, из двух стихотворений, обращенных к Андрониковой, поэт опубликовал только «Соломинку», а во-вторых, это стихотворение столь сложно устроено, что опознать в нем образец любовной лирики не так-то просто. Недаром сама Андроникова в старости признавалась собеседнице:
Я никогда не замечала особенной любви со стороны Мандельштама. Стихи, обратите внимание, тоже не о любви говорят, а о том, какою он видит меня5.
Как мы убедимся далее, судьба многих стихотворений Мандельштама, посвященных женщинам, в которых он влюблялся, сложилась сходным образом. Львиная их доля, как ранних, так и поздних, не была напечатана при жизни поэта. В итоге читатели смогли в полной мере оценить любовную лирику Мандельштама лишь во второй половине ХХ столетия. При этом если бы они захотели прочесть подряд все мандельштамовские стихотворения о любви, то испытали бы немалые трудности. Ведь далеко не всегда очевидно, что то или иное стихотворение поэта – любовное.
В пару к воспоминаниям Андрониковой приведем еще один характерный эпизод из мемуаров о Мандельштаме. Когда он в 1937 году прочитал Наталье Штемпель обращенный к ней стихотворный диптих, то спросил: «Что это?» «Я не поняла вопроса и продолжала молчать», – вспоминает Штемпель. И тогда Мандельштаму пришлось самому разъяснить адресату, в чем состоит жанровое своеобразие диптиха. «Это любовная лирика, – ответил он за меня. – Это лучшее, что я написал»6.
Обратим внимание: хотя любовная лирика занимала в творчестве Мандельштама «ограниченное место», «лучшее», что он написал, по его собственному ощущению было любовной лирикой. К этой высокой оценке прибавим высочайшую: Анна Ахматова именно мандельштамовское стихотворение «Мастерица виноватых взоров…» назвала «лучшим любовным стихотворением 20 века»7.
В нашей книге будет предпринята попытка взгляда на творчество и биографию Мандельштама сквозь призму того «лучшего», что он написал ,– стихотворений о любви и связанных с влюбленностью. Как мы попробуем показать, таких стихотворений было создано относительно мало не потому, что Мандельштам, подобно Сергею Есенину, относился к женщинам «с холодком»8. Напротив, эротическое влечение каждый раз грозило овладеть всей личностью поэта, вытесняя остальные чувства и желания, и он, как мог, этому сопротивлялся.
«Он был влюблен (разумеется, безнадежно). И от этой поездки зависела как-то (или ему казалось, что зависела) „вся его судьба“», – так Георгий Иванов описывает перманентное состояние духа юного Мандельштама9.
А Эмма Герштейн так вспоминает раннюю пору своего знакомства с поэтом, которое состоялось в 1928 году, за десять лет до гибели Мандельштама:
Первоначально <…> наши разговоры принимали какое-то фрейдистское направление, вертелись вокруг эротики – «первое, о чем вспоминаешь, когда просыпаешься утром», как сказал Мандельштам. Речь шла об истоках его восприятия жизни. Он сказал, что ничто так не зависит от эротики, как поэзия10.
Вот эта связь эротики и мандельштамовской поэзии, мандельштамовской поэзии и эротики