ь, что он рвется в большой спорт.
– У него сила и умение есть, почему бы не зарабатывать деньги! – сказал Ташкаев. – Деньги надо делать, а не ждать, когда упадут с неба.
– Манна небесная – сказка, – ответила Айнура. – Мы люди. Только вот работаем больше Султана, а получаем меньше.
– Почему же? Наоборот, платить нам больше было бы несправедливо.
– Спорт – игра! Вот что несправедливо!
– Ты сама видишь, ценят его – значит, польза есть. На бесполезное дело никто не обратит внимания. Это еще и зрелище. Люди платят за это.
– Ну вы даете! – вмешался Султан, подходя к ним. – Там настоящая драка! Не зрелище, а кровища! Тоже мне…
Дворник взглянул на жену, а после тихим голосом заметил:
– Спорт тоже труд.
Как только Айнура окончила восемь классов, отец привез ее на базар и, арендовав место на весь день, оставил продавать молоко. С этого дня начались ее трудовые будни. Молоко она продавала два сезона – весной и летом, остальное время корова не давала молока, и продавать было нечего. Отцу тогда приходилось искать для нее работу. Он сажал дочь за собой на круп коня и ездил по местам, где могла быть для нее работа: на базар, в магазин, столовую, в ларьки, швейную мастерскую, пекарню, но безрезультатно. Когда Айнура получила паспорт, вместе с группой земляков она отправилась в Москву на заработки. Устроившись, они начали зарабатывать настоящие деньги, и Айнура отправляла часть их домой.
Она усердно мела улицы, согревая своими хрупкими девичьими руками не один черенок метлы. Перед глазами каждый день были клубы пыли, сор из разных мелких предметов, камешков и полиэтиленовых пакетов. Ее сонные глаза смотрели на мусор, но она сама не думала о них, потому что ей скучно было во время работы. Ей хотелось продолжить учебу, но теперь было некогда. Иногда она разговаривала с другими дворниками, когда их пути пересекались. Они останавливались и долго обсуждали, какие сюрпризы приносит им погода. Ряды людей бригады, которую возглавляла до своей внезапной смерти Алма, поредели. Султан занял ее место, с ними был вежлив, а они, в свою очередь, побаивались боксера.
Айнура иногда писала домой, просилась обратно, говорила, что здесь ей надоело. Отец отвечал сразу: «Еще рано. Там ты при деле, а тут куда пойдешь? На днях я спрашивал: магазины по несколько продавцов имеют, даже детский сад имеет воспитательниц в запасе, молочная ферма – доярок. Правда, в лесхозе на прополку саженцев и вязанье щитков требуются руки, но сможешь ли ты справиться с этим. Я еле справляюсь после стольких лет работы. С твоими деньгами еле-еле сводим концы с концами. Мать, когда освободится от домашней работы, берет в руки топор, аркан и в лес – собирать хворост для топки очага».
К Султану директриса ЖЭКа относилась хорошо. На увлечение боксом она закрывала глаза. Утром бригадир просыпался одним из первых и бежал на стадион. Вернувшись, присоединялся к остальным, и они выходили вместе на уборку улиц. Зимой, когда ночи были длинными, тоже бегал, несмотря на снег и пургу. А когда он приходил – дворники еще спали, бригадир их будил и поторапливал. Перед тем как лечь спать, Султан иногда подходил к кровати отца семейства, Ташкаеву, поговорить. Все члены бригады жили в одной комнате, спали на трех кроватях, по двое на каждой, а бригадир – отдельно. Обсуждал он с ним работу на предстоящий день. Потом, похлопав по плечу, отходил к своей кровати. Султан как бы просил у него прощения за такую жизнь. После, потянув за руку Айнуру, иногда перекладывал ее к себе на кровать, сам ложился около нее. Девушка сопротивлялась, выговаривая:
– Ты такой большой, не поместимся на кровати!
– Уместимся, – отвечал Султан и, протянув руку, выключал свет.
Дворники, проснувшись, с самого утра начинали экономить: мало ели, больше пили чай и воду. Когда в теле у них что-то ломило, болело тут или там, они скрывали, уверяя себя – помашут немного метлой и пройдет! Только у Айнуры всегда было хорошее настроение, она умела терпеть нужду. Если зарплату задерживали, не давали несколько месяцев подряд, все равно она оставалась спокойной. Как-то даже отдала свои премиальные Ташкаевым, чтобы они не ссорились. Тогда те успокоились, Султан разделил оставшиеся деньги с Айнурой, и оба остались довольны. Он считал главным в коллективе товарищество, боялся портить отношения с ними.
– Деньги нужны всем, но в поиске их надо быть в рамках приличий, – заметил Султан.
Каждое утро бригадир выводил за собой людей, шел с грустным лицом, потому что у него болела душа за них, и чтобы не заплакать, скорее брал в руки метлу. Отвлеченный работой, потом он забывался. Дворники иногда догадывались о его настроении, переживали теперь за него. Им казалось, что бригадир – доверенное лицо Марии Ивановны, а если затосковал, значит, есть причина веская. Боялись они только увольнения. И тогда спрашивали его:
– За что нас, а?
Султан не понимал, о чем речь и, достав из кармана завалявшуюся жвачку, раздавал им по штучке, а потом командовал:
– Жвачку в рот, и машем, машем!
Так несколько раз жвачка служила в роли палочки-выручалочки. Дворники принимались