много слухов ходило о том, что он поджидает на опушке свои жертвы, желая запытать их. Эви не особо разбиралась в злодействах, но подозревала, что Злодею есть чем заняться, кроме как лесным духом бродить меж деревьев. Хотя духов она тоже не видывала: они водились дальше к северу.
– Злодей… – фыркнула Эви и сунула руки в глубокие карманы простого коричневого платья. Она заходила всё глубже в лес. – Может, он такой злющий, потому что у него кличка такая дурацкая.
Если, конечно, это не было имя, данное ему при рождении, – тогда оставалось только поражаться дару предвидения его матушки.
Эви споткнулась об наглую ветку, выдернула руки из карманов, чтобы ухватиться за ближайшее дерево, и поплелась на журчание ручья.
Пока шла, она вспоминала, что знает об этом человеке. В основном её скудные сведения опирались на страшненькие листовки «Разыскивается!». Его всегда рисовали стариком с седой бородой и лицом, которое прорезали крупные шрамы – следы борьбы его жертв. Зубы часто рисовали заострёнными, намекая, что он выгрызет тебе сердце, но возможно, ему просто пора к стоматологу.
Вокруг ходило столько слухов о величайшем враге королевства, что Эви не знала, чему верить. Она знала, что много лет назад Злодей сжёг рыбацкую деревушку в Западном Реннедоне. Без рыбы королевство голодало несколько месяцев, пока деревушку не отстроили заново. Рассказывали и многие другие ужасные вещи. Любимое занятие Злодея тоже имело мало общего с законом: он часто пробирался в богатые дома, пугал обитателей и линял с фамильными ценностями.
Она медленно подходила к ручью, который оказался шире, чем она думала, любуясь тем, как красиво солнце падает сквозь прорехи в листве и как нежно сияют в этом свете цветы вдоль потока. Пейзаж был такой, что она чуть не забыла о своём затруднительном положении. Но потом вспомнила.
Отец даже не знал, что ещё в прошлом месяце она лишилась работы в кузне. Она не сомневалась, что устроится куда-нибудь, прежде чем семья заметит, что еды стало меньше, а дома – холоднее от нехватки дров. Но вечером придётся рассказать: скудные припасы подходили к концу.
Она с тяжёлым вздохом присела у ручья, уйдя коленями в пружинистый мох. Опустила ладони в чистый голубой поток, брызнула холодной водой на лицо и шею, пытаясь унять сердце.
На этот раз она в серьёзной беде. И не по вине какого-то мифического злодея.
Нет. Сама во всём виновата.
Хуже всего, что она почти получила хорошую работу. Утром ей предложили должность горничной в благородной семье, поместье которой располагалось недалеко от деревни. Не лучший вариант: всё-таки пришлось бы ходить туда, но она была готова с радостью взяться за эту работу. Но потом, разумеется, обернулась и увидела, как за ней стоит другая женщина и в её окружённых улыбчивыми морщинками глазах светится такая надежда, что у Эви сжалось сердце. Хуже того, за женщиной стояли три малыша.
Эви вручила ей документы об устройстве на работу. Женщина со счастливым видом обняла Эви и расцеловала в обе щеки.
«Я всё правильно сделала. Так почему тогда так тяжело на душе?»
Она вздохнула, ещё раз умылась красной водой и начала вспоминать, где ещё можно поискать работу. Может, стоит сходить в соседнюю дерев…
Стоп… Красная?!
Охнув, Эви попятилась, испуганно уставившись на ручей: прежде прозрачная, чистая вода теперь окрашивалась насыщенным багрянцем.
Кровь.
Эви зажмурилась и попробовала успокоить дыхание. Досчитала до десяти, встала, чуть не споткнувшись об подол длинного платья, и медленно подобралась обратно к воде. Было хорошо видно, что поток несёт кровь откуда-то сверху по течению.
Эви неуверенно шагнула в ту сторону, сама не зная, что надеется найти.
Чем выше она заходила, тем больше ручей напоминал реку крови, насыщенный красный забивал остатки голубого. Наверное, раненое животное, и крупное, если судить по количеству крови. Личного вмешательства Эви определённо не требовалось.
В лесу вдруг стемнело: солнце уже опускалось за деревья. А она всё-таки шла вверх по кровавому ручью.
Она потихоньку остановилась, ощущая, как проминается под ногами трава, покачала головой. Надо идти обратно. Вообще-то, она уже почти развернулась, когда заметила чёрный мех какого-то зверя – животное, съёжившись, пряталось под огромным деревом в высокой траве у ручья.
Что бы это ни был за зверь, он ещё жив: он стонал и болезненно вздыхал. Наклонившись, Эви приподняла юбку и достала ножик, который на всякий случай носила в ножнах на лодыжке.
Нужно положить конец страданиям животного. Это всего лишь милосердие. Но чем ближе она подходила, тем меньше существо напоминало зверя. Скорее…
Из-под чёрного меха, который оказался вовсе не шкурой, а тёмным плащом, взметнулась человеческая рука. Рука схватила её за запястье и дёрнула к себе.
– Уф!
Она упала, ударившись плечом, а рука ухватила её за талию и подтянула поближе. Эви оказалась на боку, спиной она чувствовала что-то тёплое и твёрдое. Здесь в дело включился