ть бумагу и смазать чернила. Такая оплошность стоила многого. Затхлый запах ударил в нос, как только я свернул в переулок, сильнее натягивая капюшон. Обшарпанная от времени стена здания была обклеена различными бумажками с рекламой. Мусор под ногами хрустнул. До цели ровно пять шагов.
Один. На улице заметно стемнело. Два. Пронзающая небо молния осветила улицу. Три. Силуэт, ожидающий под аркой здания, даже не шелохнулся от раската грома. Четыре. Холодная капля дождя упала на кончик носа. Пять. Человек напротив меня продолжал оставаться неподвижным.
Ни единого слова. Разговоры здесь лишние. Очередная молния осветила эту часть города, оружие блеснуло под плащом мужчины. Не обращая внимания на пистолет, я достал из кармана запечатанный конверт. Мы пересеклись взглядами. Наёмник взял письмо, провёл по сургучу тёмно-синего цвета, вывел подушечкой знак, убрал его в карман, а затем кивнул мне. Я направился к выходу из арки, он же пошёл к противоположному. Природа разбушевалась. Желания выходить из укрытия не было. Капли барабанили по асфальту, скапливаясь в глубокие лужи, ветер разгонял ветви деревьев и заставлял их изгибаться от каждого движения. Казалось, погода была способна заглушить не только шумные разговоры, но и мысли. Зябко поёжившись, я поправил капюшон толстовки, выглядывающий из-под куртки, накинул его на голову и шагнул под удары непогоды. В тот же миг капли забили по макушке, и пришлось сильно ускорить шаг, чтобы добраться до следующего навеса. Прохожие прятались за несправляющиеся со своей задачей зонты и бежали по лужам, игнорируя уже и без того мокрые ноги. Я же игнорировал скопившуюся на дорогах воду и каждым шагом макал в неё кеды. Кожа не промокала и позволяла мне спокойно передвигаться по расползающимся рекам на асфальте, не теряя время на то, чтобы искать обход.
Телефон зажужжал во внутреннем кармане куртки, но доставать его я не спешил. Успею ответить. Сейчас целью было укрыться от ливня и поскорее уйти с этой улицы.
Лишние глаза, жадные личности, опасность быть обнаруженным, перспектива быть пойманным – всё это меня не привлекало. Но риск каждый раз наступал мне на пятки, вынуждая быть начеку каждую секунду. Я поправил чёрную маску, скрывающую половину моего лица, и свернул за угол, покидая переулок. Сливаясь с толпой, спокойно спустился в метрополитен, забитый до упора. Через пару минут начнётся давка. Все пытались скрыться в ближайших им точках, конечно, подземка являлась одним из таких мест. Я остановился у края платформы, пробежавшись глазами по голубоватым тактильным блокам у самого края, и повернул голову на чёрный тоннель. Я отшагнул от края, когда появился лизнувший стену ослепительный свет. На удачу в этот раз приехал поезд с восемью вагонами, он с оглушающим свистом показался в следующие несколько секунд. До моей остановки ещё долго, так что, зайдя первым, остановился в самом углу последнего вагона и опёрся спиной в дверь. Скрестил руки и опустил голову. Капюшон прекрасно прятал верхнюю половину лица. Дело закончено, оставалось за малым: вернуться домой. И не найти себе за это время приключений.
Я быстро набрал в старом гаджете, не знающем о существовании сенсорных возможностей, сообщение, указал время и обозначенную ранее аббревиатуру, а затем убрал телефон в карман и скрестил руки на груди.
Сокращения слов до одних букв людям могло показаться странным. Однако только так можно было безопасно разговаривать о тёмных делах. О каких? Например, о доставленном наёмнику конверте. О полученном досье на человека. Скоро имя этого человека окажется в новостях, ведь самого его уже в живых не будет. Жаль, мужчина правда был не плохой, однако в последнее время он приносил нам одни лишь хлопоты. В нашем безобразном мире лишние крошки на столе мешали. Они совершенно не нужны: лишь засоряют собой свободное пространство. Нам хватало и тех, что сыпались на него каждый день. Такой уж образ жизни…
Короче говоря – проблем нам и без того хватало.
В гнавшем над землёй поезде в одной из двух работающих круглосуточно линий я ехал домой с успешно выполненным заданием, а дорогому Беннету, ранее живущему под нашим крылом, вскоре должен был прийти вечный покой.
Пассажиры ожидали нужных станций, а затем, не забывая извиняться, проталкивались ближе к выходу, пихаясь и наступая другим на ноги. К тому времени, как голос пробубнил следующее название, вагон заметно опустел. Люди сидели с опущенными головами; чувствуя бешеную усталость, они еле доезжали до дома, который находился на краю города. Запах в вагоне был, мягко говоря, неприятным. Пот перемешался с мусорной вонью и чьими-то приторными духами, вызывающими тошноту. Взгляд упал на женщину средних лет в грязном коротком платье. Губы выглядели потрескавшимися из-за кусков засохшей, не стёртой помады, оставшейся после непростого рабочего дня. Кутаясь в старую накидку из меха, она прятала себя от неприятного ветра, врывающегося через приоткрытую форточку вагона. Мужчина, давно положивший на неё глаз, оттолкнулся от стены и направился к ней. Поезд замедлялся, я не стал смотреть продолжение этой сцены и вышел из вагона на своей станции.
Погода заметно успокоилась. На улице моросило, раскаты грома больше не преследовали горожан и не пугали бездомных животных. Я убрал руки в карманы и медленно втянул носом прохладный воздух.