издательской системе Ridero
Предисловие редактора
Ничего бы этого не было, если бы в один прекрасный день в дальнем углу пыльного шкафа не обнаружилась старая коробка из-под обуви.
Коробку нашли мои родители, когда собирали вещи для переезда. В ней были пожелтевшие от времени тетрадные листы, скрепленные скотчем так, чтобы получилась большая настольная карта. Это была карта Всеземелья – мира, в который я и мои школьные друзья играли, когда нам было лет по двенадцать.
В нашем мире было три страны. Мы трое, разумеется, правили каждый своим государством – издавали законы (своды этих законов обнаружились в той же обувной коробке), начинали и продолжали королевские династии, карали и миловали, вели междоусобные войны и захватывали соседние территории. Сохранилось письмо, которое одна из моих царствующих ипостасей написала воображаемой приятельнице-герцогине с поля очередного сражения: «Дорогая N! У меня все хорошо. Пишу тебе, поставив ноги на спину побежденного короля Осгурии».
В общем, безраздельно править своим собственным государством в своем собственном придуманном мире было очень даже приятно. Я вспомнила это ощущение во всех подробностях – и поняла, чем нужно заниматься с подростками, которые осенью 2015 года пришли учиться в мою литературную мастерскую в рамках Creative Writing School.
Когда тебе нет восемнадцати, ты не мыслишь такими категориями как «рассказ», «повесть» или даже «роман». Это все заемные и заумные категории с уроков школьной литературы. Если тебе вообще интересно что-то писать, ты пишешь текст, который, скорее всего, не имеет ни начала, ни конца и представляет собой не произведение определенного жанра, а целый мир, в котором можно жить вечно.
Подростки живут в этих мирах, по ходу дела производя самые разные мини-тексты: письма от одного персонажа к другому, указы, записки, заметки, карты – или вот «рассказы». Каждый из этих рассказов – небольшое окно в огромный и очень живой мир. Читатель, заглядывая в него, видит нечто – и додумывает все остальное, что не уместилось в ограниченную рамку отдельного текста.
С участниками литературной мастерской CWS мы пытались сделать то, из чего в итоге родился этот сборник. В разнообразных мирах, очень подробно и с большой любовью придуманных ребятами, мы пытались проложить тропы для посетителей, как в сафари-парке. Тропы, по которым внешний читатель мог бы ходить, оглядываясь по сторонам и подмечая новые интересные детали. Некоторые из этих троп получились длинными и извилистыми, как целые приключенческие маршруты. Другие – короткие и прямые, как путь от билетной кассы до киоска с мороженым. Но всегда есть ощущение, что стоит только сойти с тропы – и можно с головой погрузиться в неизведанное.
В рассказах, вошедших в этот сборник, именно читатель создает завершенный сюжет с началом, серединой и концом. Читатель фактически совершает путь героя – входит в историю, осваивается в ней, преодолевает препятствия и выходит из истории изменившимся, с каким-то новым навыком или откровением, полученным в ходе чтения. Герои же рассказов часто остаются такими же, как были, потому что каждый рассказ – всего лишь маленький фрагмент их вечной жизни в придуманном мире, короткая вспышка, почти моментальный снимок.
В этом смысле особенно характерны тексты Марии Глушенковой и Анастасии Журавлевой, вошедшие в сборник.
Обаятельные, ироничные и в чем-то даже ехидные этюды-наблюдения Глушенковой, короткие и полностью реалистичные, представляют читателю картинку, одновременно скрывая рассказчика, который на эту картинку смотрит. А между тем образ рассказчика – вернее, рассказчицы – в текстах «Автобус» и «Манту» привлекает больше всего: это умная, наблюдательная девочка с жестковатым чувством юмора, ловко подмечающая смешное и нелепое в мире вокруг. Она ездит на автобусе, учится в школе, ходит на прививки. Так и хочется узнать больше о ее жизни, – но для того, чтобы это сделать, нужно целиком войти в ее мир, оказаться как бы по ту сторону рассказов.
Похожим образом устроен этюд Анастасии Журавлевой. Героиня – школьница, которая под любимую музыку делает уборку в квартире в ожидании некоего таинственного гостя. Мы видим каждое ее действие, мы видим квартиру, которая постепенно преображается. Но история героини и ее знакомства с гостем, личность этого гостя и возможное развитие их отношений – все это так и остается за кадром, в то же время присутствуя где-то на самой границе нашего поля зрения. Как будто окна этого рассказа, прорубленного в мир героини, немного не хватает, чтобы рассмотреть его весь.
Тот же эффект можно наблюдать и в рассказе Всеволода Рудого «Север», хотя этот рассказ все же производит впечатление полностью законченного – в том смысле, что история, начавшаяся в нем, в нем же и завершается. Герой, живущий на севере постапокалиптической России, потерявший семью в масштабной мировой войне, которая разрушила современную цивилизацию, сражается с пиратами и встречает новую любовь. Казалось бы, что тут еще скажешь?
Но мир «Севера» придуман так, что читателю все время хочется отойти от истории, изложенной в рассказе, и заглянуть в другие