мама не пришла сказать мне спокойной ночи и поцеловать, ещё свет в комнате горел, а я уже начинал бояться и не смел ноги высунуть из-под одеяла. После ванны, когда ноги босые, нужно быть особенно осторожным. Обычно я издали одним прыжком взлетал на кровать и сразу же укрывался.
Вообще-то я и теперь немножко его боюсь, но уже не так сильно. У меня есть против него заклятия, это помогает.
Каждую ночь он вылезает из своей жестянки, хотя я её крепко-накрепко закрываю, заворачиваю в бумагу, кладу в целлофановый пакет и туго-натуго перевязываю верёвкой. И всё равно, если он захочет, ему ничего не стоит выбраться. По-моему, он проходит между молекулами. Мне папа объяснял. Любая материя состоит из молекул – таких малюсеньких крошечек, соединённых одна с другой. Они видны только под микроскопом. Молекулы скреплены друг с другом не так плотно, как камни в стене, а просто держатся рядом, как люди, которые стоят, взявшись за руки, и между ними можно протиснуться. Зверь так и делает, когда хочет пройти сквозь стенку жестянки, бумагу и целлофан. Жаль, я так не умею. Будь я как он, мог бы проходить сквозь стены или сквозь стекло.
Этот Зверь не всегда был моим и не всегда прятался днём в жестянку. Раньше я совсем ничего о нём не знал.
Помню, мама гасила свет, желала мне спокойной ночи, целовала и выходила из комнаты. Я просил её не закрывать дверь, но, хотя я слышал, как мама разговаривает с папой в кухне, Зверь всё равно сразу же раздувался, вылезал из-под кровати и заполнял собой всю темноту в комнате.
Пока я чувствовал мамин поцелуй на щеке, Зверь не смел ко мне приближаться, так что у меня было время как следует укрыться. Папа научил меня укрываться. Он подворачивал одеяло с трёх сторон – под ноги и с боков. Выходило что-то вроде спального мешка. Оставалось осторожно заползти внутрь, а когда свет погашен, проверить ещё раз изнутри, всё ли в порядке, нет ли зазоров между одеялом и простынёй. И уже потом плотно-плотно укрыться до самого подбородка. Снаружи остаётся только лицо. Лицо Зверь не трогает, это он понимает.
Особенно я боялся вылезать из-под одеяла ночью, чтобы сбегать в туалет. Или чтобы забраться в постель к маме и папе, если приснился страшный сон. Они разрешали приходить к себе, только когда за окном уже начинало светать, не раньше. У них же под кроватью не живёт никакого Зверя. Они сильные. Мой Зверь гнался за мной до самых дверей их спальни. Но я бежал быстро-быстро и не оглядывался.
Если я просыпался от страшного сна, то сперва заклинал Зверя, а потом уже вылезал из кровати. Я говорил ему:
– Свет, свет, свет на тебя!
От этого Зверь на секунду замирал, тут-то я и выбирался. Если высунуть из-под одеяла руку или ногу просто так, без заклятий, Зверь мог бы вцепиться. Теперь-то он не бросается, теперь мы с ним дружим. Я подыскал для него жестянку, и Зверь живёт там, пока светло. Но раньше мог бы напасть.
Лёжа под одеялом, я думал о моём Звере. Думал, как же его зовут и есть ли у него вообще имя. Думал, что он ест и пьёт, или, может, это такой Зверь, которому не нужно ни пить, ни есть. Думал, отчего он не боится оставаться в темноте, когда гасят свет? И снятся ли ему страшные сны? Мне вот снятся страшные сны. Не всегда. Но иногда бывает, что я сплю и вижу во сне всякие ужасные вещи. И моего Зверя тоже. Во сне его можно увидеть. Он чёрный, раздутый, руки-ноги отрастают у него в любом месте, где только он захочет. У него яркие, сверкающие глаза. Эти глаза видны не только во сне. Глаза, наверное, единственное, что можно увидеть, если внезапно заглянуть под кровать, когда Зверь этого не ждёт. Он тогда сразу зажмуривается и смеётся надо мной.
Но больше он надо мной не смеётся. Мы с ним дружим, и я его кормлю. Во сне Зверь рассказал мне, что ест. Много ему не надо. Каждую пятницу вечером я приношу Зверю крошку от халы, три крошки сахара и ещё одну совсем малюсенькую крошечку неважно какой еды.
Однажды ночью, ещё до того, как мы подружились, я решил, может, Зверь станет не таким страшным, если я с ним заговорю. Я позвал его шёпотом:
– Зверь, эй, Зверь!
Он не отозвался. Может, не знал, стоит ли вступать в разговоры. У него ведь не было никого в целом свете – ни друзей, ни близких, ни даже маленькой сестрёнки. Другие Звери, которые живут под кроватями у других детей, ему не родня. Это он мне потом рассказал, когда мы подружились. Про себя и про встречи Зверей из темноты в детских комнатах.
Я снова позвал:
– Зверь! Зверь!
Я шёпотом звал, чтобы мама с папой не услышали. Зверь-то, конечно, услышал. Но он ведь ещё не знал, что я могу устроить ему жестянку с темнотой внутри, чтобы он мог спокойно сидеть там весь день и чувствовать себя хорошо.
Я пытался вызвать Зверя на разговор то так, то этак. Но в то время я ещё не знал, что он любит. Зверь всё не отвечал и не отвечал, а только раздувался, заполняя собой всю темноту под кроватью и под стулом с моей одеждой, просовывая свои руки и ноги в темноту под шкафом. И тогда я произнёс заклинание:
– Свет, свет, свет на тебя, не войдёшь!
И постарался