– меньшее из моих нынешних забот.
– Где она? – хрипло прохрипел я, голос дрожал от нехватки воздуха и переполняющего страха.
Мой взгляд отчаянно метнулся к Мэйсону, стоявшему за доктором. В его глазах читалась крайняя потерянность.
– Вы, наверное, имеете в виду девушку, которая поступила в клинику вместе с вами? – сдержанно спросил врач, избегая встретиться с моими глазами.
Наконец-то голос Мэйсона прорезался сквозь напряженную тишину:
– С ней все будет хорошо, Михаил, – уверенно произнес он, стараясь скрыть собственное волнение.
– Ваш друг прав, – подтвердил доктор, его голос смягчился. – Госпожа Альт в стабильном состоянии. Сейчас она на перевязке. Позже она сможет вас навестить. А пока вам стоит отдохнуть.
– Когда я могу уйти отсюда? – резким голосом остановил я доктора у двери.
Тот замялся, его лицо выражало сомнение и обеспокоенность:
– Уйти сейчас для вас не самое подходящее слово. Медсестра привезет вам коляску в ближайшее время, а пока что…
– А пока что вы предлагаете мне ходить под себя? И лежать здесь как овощ? – злобно процедил я сквозь стиснутые зубы, чувствую, как злость и горечь нарастают внутри.
Доктор попытался что-то сказать о моем состоянии, но я его перебил. Мне не нужно напоминать о том, в каком я положении. Я слишком хорошо это понимаю. Понимаю всю жестокую реальность того, что теперь я инвалид.
– Подготовьте все нужные документы. Я подпишу отказ, – твёрдо приказал.
– Михаил, – Мэйсон смотрел на меня с решимостью, словно верил, что сможет остановить меня.
– Вы уверены? – доктор впервые встретился с моим взглядом, его глаза выражали тревогу и кажется отвращение от того, что он видит.
Чудовище. Монстр. Шрамы. Резаные раны. А теперь еще и инвалид.
Я оставил ответ без слов. Он всё понял без лишних слов и тихо ушёл. Как только дверь захлопнулась, внутри Мэйсона разразилась буря эмоций, но я остался непоколебимым, готовым встретить все что он хотел мне сказать.
– Куда ты, черт возьми, собираешься? Ты хоть видел себя?
– Не кричи, пожалуйста, и подготовь самолет.
– Ты действительно не понимаешь, что они хотели тебя убить? Убить?! Ты осознаешь всю опасность, в которой ты оказался, и что теперь ты – их цель? Здесь должен был быть твой брат! Не ты, я, Михаил! Не ты, черт возьми!
– Мэйсон, я все еще жив, хотя, возможно, это не самое лучшее развитие событий.
– Заткнись, Михаил.
– Ты думаешь, я выберу инвалидную коляску и буду зависеть от кого-то? – Одна лишь мысль о том, что меня ждет впереди, пробегает холод по всему телу.
– Ты, черт возьми, будешь жить! – голос Мэйсона звучал так, словно он пытался вытряхнуть из меня последние остатки воли к существованию. – Я тебя, сука, заставлю это сделать! И ты у меня не просто встанешь и пойдешь. Ты побежишь у меня, потому что она… Ада… она без тебя не сможет. Ты довел ее… она… Михаил, она моя дочь. Она мой ребенок! – Его голос дрожал от ярости и чего-то еще, чего я не мог определить сразу. – Я задушу тебя собственными руками, если с ней что-то случится и если ты её хоть раз ещё бросишь.
Эти слова словно нож резали по еще кровоточащим ранам. «Она его дочь… моя Ада… мой чертенок…» – мысли путались, не давали сосредоточиться. Как вообще в это поверить? Как принять, что всё это теперь связано тонкими нитями, которые, кажется, могут оборваться от любого неверного движения?
– Кому ты сделал лучше, когда уехал? Ей? Себе? – голос Мэйсона звенел, как металл.
Никому. Я только потерял драгоценное время.
Я молчал, потому что знал: он прав. Всё, что я делал, было ошибкой. Каждый шаг. Каждое слово.
– Самолет, Мэйсон, – пробормотал я, пряча взгляд.
– В Россию? – он ловит мой взгляд своим. У него в глазах плещется решимость, та самая, которой мне сейчас так не хватает.
Я кивнул.
– Здесь, без ног и в таком состоянии, я даже, черт возьми, пальцем пошевелить не смогу.
– Как ты ей это объяснишь? – Мэйсон подался вперед, его голос стал тихим, но от этого не менее резким. – Что ты скажешь ей? Что снова сбегаешь?
У меня не было ответа. Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, не дойдя до губ.
Но мне не дали времени на раздумья. Дверь палаты резко распахнулась, ударившись о стену, и на пороге появился человек, которого я готов был видеть сейчас меньше всего.
Роман.
С разбитым носом, опухшей губой и, кажется, протрезвевший настолько, чтобы держаться на ногах.
– Лучше бы ты не появлялся здесь, – холодно произнес Мэйсон, его голос был ровным, но в нем чувствовалась затаившаяся угроза, – потому что теперь я не буду, сука, сдерживаться. Даже не подумаю об этом.
Его глаза, холодные и жесткие, были устремлены на Романа. Я видел, как его кулаки сжимаются, и понимал, что он не блефует. Мэйсон готов был броситься на него в любую секунду.
Я