поблизости – можно было наслаждаться прогулкой и красотами осеннего Зорака.
По парку носились девочки, мальчиков почти не было видно. Поначалу Кайлани это удивляло, пока она не узнала местную специфику – практически всех юных зоракийцев с ранних лет отправляли в военные учебные заведения. Сначала в кадетские корпуса, потом в академию, домой они приезжали лишь на праздники.
Когда она поделилась своей жалостью к мальчишкам со знакомым зоракийцем, тот лишь рассмеялся. Он объяснил – в их расе очень сильно животное начало, и когда гормоны начинают играть, с этим непросто справиться. Тяжелые тренировки помогали выплеснуть излишки энергии. В закрытых школах их учили самоконтролю, там же выстраивалась иерархия – определялось, кто ведущий, а кто ведомый. Первых готовили в офицеры, вторых – на силовые специальности.
Впереди показалось величественное здание театра. Бронзовая квадрига венчала купол, возвышающийся над площадью. Песочно-желтые стены с арками и колоннами словно светились в утреннем солнце. Кайлани замирала каждый раз, любуясь этим зрелищем.
За год она изучила каждую деталь фасада – витиеватую лепнину со сценами древних легенд, массивные бронзовые светильники с причудливыми тенями, широкую мраморную лестницу для вечерних зрителей.
Но больше всего ей нравилось наблюдать, как меняется облик театра в течение дня. Утром он казался сонным и загадочным в легкой дымке. Днем становился строгим, когда артисты спешили на репетиции. А вечером преображался, сверкая огнями и маня волшебством.
Внутри ждал другой мир – с запахом пыльного бархата кулис, приглушенным гулом голосов и особой атмосферой творческого беспорядка.
В фойе театра Кайлани привычно поздоровалась с охранником – пожилым зоракийцем с седыми висками. Лей Норрис служил здесь, казалось, со дня основания и знал всех артистов поименно.
– Доброе утро, лея Кайлани, – его янтарные глаза приветливо блеснули.
– Доброе утро, лей Норрис, – она кивнула, но вдруг замерла. По спине пробежал холодок – показалось, что кто-то пристально наблюдал за ней. Кайлани резко обернулась, но в просторном фойе никого, кроме них с охранником, не было. Только тяжелые бархатные портьеры едва заметно колыхались.
"Нервы шалят", – одернула она себя, направляясь к гримерке. Для беспокойства не было причин – театр считался одним из самых безопасных мест в городе. И все же ощущение чужого взгляда не отпускало.
В гримерной Кайлани первым делом сняла пальто и взялась за прическу. Рыжие пряди, как обычно, норовили выбиться, но она уже научилась справляться с их своенравным характером.
Глядя в зеркало, Кайлани невольно улыбнулась, вспомнив, как в детстве почти ненавидела свои непослушные кудри. Калисса с ее идеально прямыми платиновыми волосами всегда выглядела безупречно, а она… "Дикарка с гривой". Но здесь, в театре, ее волосы вызывали только восхищение. Гримеры называли их "живым огнем", а в сетях анонимные поклонники писали такие комплименты, от которых она краснела.
Когда Кайлани