е. А он… лишь улыбался. Макс закрыл глаза.
«Я думал, что всё будет хорошо. Что мы сможем справиться с любыми трудностями. Но, может, я просто не хотел видеть, как она страдает.»
С каждой мыслью ему все труднее было дышать от осознания, что его собственная неуверенность и страхи стали причиной катастрофы.
«Если бы я только знал, что это будет последняя возможность, я бы не упустил её. Я бы боролся за неё, за нас. Вот бы вернуть все назад, чтобы Лилия снова сказала…»
– Макс, нам нужно поговорить, – и подошла к нему с серьёзным выражением лица, как специально в то время, когда он наносил монтажную пену в щель между стеной и косяком двери.
– О чем? – Макс улыбнулся, не отрываясь от своего дела.
Лилия почувствовала, как внутри неё нарастает раздражение.
– Не улыбайся так!
– Как? – притворился Макс, что не понимает, о чем речь и растянул улыбку еще шире.
Лилия не сдержалась и засмеялась:
– Вот так! Я серьезно! Ты только и думаешь о том, чтобы создать уютное гнездышко, а я… я хочу большего!
– Большего? – Макс отложил банку с монтажной пеной и взглянул на Лилию, в его голосе было недоумение. – Я думал, тебе нравится, что мы строим дом. Мы вместе, что ещё нужно?
– Нужно, чтобы ты поддерживал мои мечты! – она воскликнула, её голос стал резким. – Ты знаешь, что я хочу заниматься ИИ… и разрабатывать что-то значимое, но ты ни разу не предложил это!
– Я просто не понял, – растерянно ответил он, и прижал притолку к выползащей из щели пене. – Зачем всё это? Мы ведь счастливы и без этих… амбиций. Подержи, пожалуйста
Лилия вздохнула и прижала рукой доску.
– Именно поэтому всё так и получается, – произнесла она, глядя ему в глаза. – Ты не понимаешь, что я не хочу оставаться в тени твоего «уютного гнезда». Сколько держать?
– Пока не застынет, – в его голосе появилась обида, – я разве не всё делаю для нас?
– Но я не хочу просто сидеть дома, – произнесла она, с легкой улыбкой. —Я хочу чувствовать, что я важна в этом мире, что я могу создавать что-то, что изменит жизнь других!
Макс склонил голову.
– Ты говоришь, как будто я держу тебя взаперти. Все эти годы я только и делал, что поддерживал все твои идеи и проекты! Но, похоже, этого было недостаточно…
– Да, недостаточно! – ответила она, её голос трепетал. – Ты окружил меня своей любовью, но не видел, кто я на самом деле! Я хочу знать, что ты гордишься мной, что ты смотришь на меня, как на равного, а не как на человека, чья роль – это только быть рядом.
Тишина повисла между ними, словно грозовая туча.
– Я не хочу терять то, что у нас есть, – произнес он тихо.
– Ты уже меня теряешь, Макс, – сказала она, и в её голосе послышалась неуверенность. – Если ты не дашь мне возможности расти, мне придётся это делать самостоятельно.
Она опустила руку и отвернулась к окну, за которым виднелись крыши, по одной из которых кто-то ходил и вспомнила, как она сама в детстве сидела на крыше своего дома, где время словно замерло в ожидании вечерней сказки.
Она сидела, устремив взгляд в безбрежное небо. Закат напоминал фейерверк – сияние золотых и розовых красок разливалось по небесной глади, создавая волшебный мир, где таилась истина и красота. Сердце её переполнялось счастьем, как если бы её собственные мечты взлетали к облакам, стремясь прикоснуться к звёздам. Она мечтала о том, чтобы создать что-то, что смогло бы оставить в памяти этот миг – искусство, способное запечатлеть чувства, переполнявшие её дух.
«Вот бы я могла создать нечто чудесное», – думала она, представляя, как закат обретает формы, как запахи и цвета оживают в ней на века. Но мечты были прерваны, будто опустилась темная тень. На крышу поднялся её отец.
«Ты опять просто глазеешь на небо, Лилия?» – его голос звучал грубо и настойчиво. «Это просто оптическое явление, доченька. Перестань терять время!»
Отец начал рассказывать о длинах волн разных цветов, о физических процессах, о том, как всё подчиняется законам природы. С того дня, глядя на закаты, она не могла избавиться от образов длин волн, от формул, которые словно тисками сжимали её мечты.
Как будто кто-то приколол её на эту букву «И», напоминая, что чувств нет, а есть только теоремы и основы физики. Именно тогда в душе её возникло желание – создать искусственный интеллект, способный видеть прекрасное там, где она видела лишь формулы, машинное понимание эмоций, которое помогло бы ей вновь познать радость, которую так часто гасили строгие слова отца.
Она мечтала, что когда-нибудь создаст нечто большее, чем просто машина. Это будет друг, который сможет чувствовать и понимать, тот, кто откроет ей двери в мир эмоций, в тот мир, где нет места холодной физике, а присутствует лишь безмерная искренность.
В тот же вечер она сидела за столом, а свет экрана ноутбука мягко освещал её лицо. Вокруг царила тишина, лишь изредка доносились звуки города, словно напоминание