le> Тебе, единственной, желанной! Чей тихий голос, нежный взгляд, В минуты тягостной печали Усталый разум веселят. И чьих, порой не замечаю, Нравоучительных речей, И всё на что-то уповая, Кого люблю ещё сильней. Пленённый дивной красотою, Я посвятил мои мечты, И мысли тайные свои, Готов раскрыть перед тобою!
Матери
Мой милый друг,
Мой верный покровитель,
Моя единственная любящая мать!
Как я хочу прийти в твою обитель
И долго-долго руки целовать!
Мне хорошо, когда в своих ладонях,
Ты нежно держишь голову мою
И гладишь волосы усталою рукою,
И тихо даришь мне любовь свою.
Я, как птенец, твоим теплом согретый,
Люблю смотреть на синий небосвод,
А спозаранку, утром, на рассвете,
С твоей руки брать вкусный сочный плод.
Моя единственная, любящая мама,
Что мне сказать, столь женщине святой,
Чем отплатить мне за любовь и ласку,
И твой навек потерянный покой?
Спасибо Господи тебе
Спасибо Господи тебе,
За то, что есть на этом свете
Друзья, мне данные тобой!
За снег, за дождь и буйный ветер!
За то, что солнце греет нас,
Лаская тёплыми лучами.
За то, что звёзды при Луне…
За то, что любим и страдаем…
За то, что иногда взгрустнём,
И тут же снова рассмеёмся.
За то, что мучаемся, плачем —
Судьбу нещадно проклиная,
Но вскоре снова улыбнёмся,
Лишь о прекрасном помышляя.
Спасибо Господи тебе,
За деток не всегда послушных;
Спасибо, что наш краткий век
Людей не терпит равнодушных!
За то, что в омут из огня,
Ты преднамеренно бросаешь
И этим самым закаляешь,
Даруя мудрости подъём —
От грешных дел остерегая,
Жить учишь праведно притом!
Лошадь, кляча старая
Лошадь, кляча старая, встала и стоит.
Мужичонка хиленький как шальной кричит.
То покроет матом, то взмахнёт кнутом,
Но лошадке этой, страсти, нипочём.
Опустила голову, будто бы не слышит,
Закусила удила, да устало дышит.
У неё бедняжечки неприглядный вид,
Да и он в телеге чуть живой сидит.
То ль и впрямь умаялся? Пашет от зари —
За зарплату скудную, что ни говори.
То ль от горькой чарочки, голова болит?
Вот и чертыхается, вот он и шумит!
Сапоги, фуфаечка, пиджачишко драный —
Рядом пёс безродный, да бродяга пьяный.
Пёс по кругу носится, на лошадку лает —
То ль от дури бесится, то ли с ней играет?
А бродяга грешный, о былом тоскуя,
Видит сон, как будто вновь жену целует.
Сгрёб в охапку сено, нежно обнимает…
Что творит, не ведает, и не понимает.
Да в бреду угарном, чёрте что бормочет —
То ли спать мешают, то ли выпить хочет?
Как бы мне хотелось повидать иное —
Не в помойных ямах, в затхлом перегное;
Не в пустой избёнке, с покосившей крышей,
А чуть-чуть богаче и духовно выше!
Что б ни стыдно было мне за Русь Святую —
Издревле Великую, да порой шальную!
Белая берёзонька
Белая берёзонька опустила веточки,
По весне заплакала каплями дождя.
Ведь была кудрявою, шелестела листьями,
А теперь раздетая посреди двора.
Не печалься милая, не грусти родимая!
Будет платье новое соткано тебе.
Хрупкими снежинками и морозцем сшитое —
Станешь ты невестушкой дивною к зиме!
Что же смотришь на меня, девица красавица
Что же смотришь на меня, девица красавица?
Не ужель, такой как я, смог тебе понравиться?
То ль заигрываешь ты, токмо