этой книги, хотя уже не могла ходить
Дедушке, который был тем гигантом, на плечах которого я стоял
Галактика Млечный Путь
Верите ли вы в Высший Разум?
1. Я верю в Бога в контексте моей религии
2. Я верю в Высший Разум во Вселенском масштабе
3. Вселенная слишком сложна для существования единого Высшего Разума
4. Современная наука не может опровергнуть существование Бога/Высшего Разума, но также не обладает доказательствами Его существования.
Выберите и запомните номер своего ответа.
Далее по тексту вы встретите несколько подобных вопросов, и в конце книги вам нужно будет суммировать номера ваших ответов.
Глава I
1
Меня зовут Иван Мечников, я закончил ординатуру по неврологии в Бруклинском Университетском Госпитале в 2039, там же и остался работать неврологом. Таким образом я и встретился с доктором Струковым, который чуть позже пришел к нам работать нейрохирургом.
Хочу рассказать вам, как обстояли дела на Земле в 2044 году. Четыре года назад к нам в госпиталь поступил первый пациент с заболеванием «деменция нейронного шока» (или, как мы стали называть ее вскоре – шок-деменция). Это был сорокалетний мужчина, который еще месяц назад был успешным инженером, но затем у него внезапно появились вспышки неконтролируемой агрессии, потом галлюцинации, а через две недели он перестал говорить и узнавать близких. Мы исключили все возможные диагнозы. Физиологически пациент был абсолютно здоров, но все когнитивные функции были полностью утрачены.
После этого начали поступать сообщения из других госпиталей о таких же случаях по всей Америке, а потом и со всего мира. Через день Южная Корея опубликовала данные о том, что заболевание является заразным – в одном из госпиталей медсестра, работавшая с такими пациентами, стала испытывать похожие симптомы.
После корейского сообщения мы сразу же изолировали пациента с шок-деменцией и стали ждать. Было страшно. Большинство персонала не хотело даже приближаться к его палате. Я долго взвешивал все «за» и «против» – идти мне или же нет, но не успел. Доктор Струков явился из Университета Корнелл, надел на себя всю возможную защитную одежду и пошел к пациенту. Это меня вдохновило, и я пошел следом за ним. Так мы с ним и познакомились.
Пациент отрешенно смотрел в потолок, лежа на больничной койке. Когда мы вошли, он медленно поднялся с кровати и посмотрел на нас. Все его движения были неестественными, как будто кто-то дергал за невидимые нити, двигая его руками и ногами.
– Эрэ Хае Зэ… Дау Дэи Эрэбар… Натау Эу… – произнес он, в глазах его была пустота.
Я вздрогнул и остановился, а Струков подошел к нему ближе.
– Как вас зовут?
– Эрэ Миру…
Струков повернулся ко мне:
– Что это за язык? Кто он по национальности?
– Он американец… Понятия не имею, что за язык…
Сердце бешено колотилось, я понятия не имел почему, но эти слова внушали ужас. Струков внимательно обследовал пациента, взял кровь (все остальные отказывались) и сделал люмбальную пункцию. Я стоял рядом все это время как парализованный, не в силах и пальцем пошевелить.
За первый месяц по всему миру было зарегистрировано около тысячи случаев шок-деменции, за второй месяц – десять тысяч, а к концу года болезнь достигла статуса эпидемии – больше миллиона случаев. Инфекционного агента, вызывающего болезнь, будь то вирус, бактерия или прион, не удалось выявить. Пути заражения тоже оставались неизвестными – шок-деменция была заразной, но передавалась избирательно. Например, никто из родственников мог не заразиться несмотря на близкий контакт. Но медперсонал мог быть инфицирован за несколько дней.
За первый месяц было установлено, что контакт менее 24 часов с пациентом является безопасным при соблюдении максимальной защиты Класса А – костюма из демрона[1], который защищал против проникающей радиации.
Струков был очень удивлен этими данными, он сказал:
– Итак, теперь у нас есть прямое доказательство того, что сознание – это процесс, основанный на квантовой запутанности[2]. В случае с шок-деменцией какое-то излучение или поле разрушает квантовую запутанность внутри нейронов.
Я хорошо помню протесты возле нашего госпиталя, когда его назначили центром контроля шок-деменции в Бруклине. Массовая истерия уже вовсю началась, люди стояли с плакатами, испуганные и озлобленные. Теории заговора правительства, фармакологических компаний и медицины – все это было. Я вышел из больницы в конце рабочего дня, пошел к машине и увидел разгневанных людей, бегущих ко мне с одной стороны, и полицию – с другой. В меня полетели камни, один разбил мне бровь. Я застыл как вкопанный, глядя на вспышки сирен и полицию, отталкивающую людей от госпиталя. Серое небо было низким и