ие с широким помостом для лодок в самом центре деревни, но так как эту историю, возможно, будут читать не только терьелы и слакены, нам придется дать кое-какие разъяснения.
Его внушительные стены, выполненные из черного кедрового дерева, выглядели так, словно были вырезаны из самой тьмы болотных глубин.
Крыша дома, изогнутая и многослойная как пирог в слакенском стиле, напоминала ветер, вздымающий волны на речной глади. Каждый её угол оканчивался эффектным глухим карнизом, поддерживаемым фигурками кентавров, которых вырезали из светлого дерева сосны и покрыли яркой эмалью.
Фасад здания был украшен множеством резных деталей: каждая из них рассказывала свою историю – о ветре, о воде, о жизни деревьев и растений, которая спокойно проходила своим чередом из века в век, что бы ни происходило вокруг. У входа располагались две массивные статуи драконов, гордо восседающих на каменных подиумах, готовых вскоре разразиться чудесами небес. Драконы, казалось, стражевые божества, охраняющие местную культуру и традиции. Их многие посыпали лепестками белых роз и подносили благовония во время праздников и ритуалов.
Это был необычайно просторный дом, настолько, что за раз могли поместится до 200 терьелов в основном зале, не считая верхних балконов, где восседали самые знатные жители деревни. Стены были окрашены голубой краской из местного лазурита, благодаря чему светились в темноте мягким неоновым светом. Особый торжественный шарм помещению придавали рисунки диковинных птиц и редких местных рыб, изображенные на внутренних перегородках из прессованного болотного камыша. Дом этот служил местом проведения традиционных ритуалов и сезонных праздников, поэтому был самым искусно отделанным зданием во всей деревне.
На сцене танцевала красивая молодая девушка. Смелая и гибкая, с тонкой талией и крепкой шеей, среднего роста, с круто выгнутыми бёдрами. Она поднимала изящные руки над головой сложив их ладонями вверх. Затем выгибалась назад, сгибаясь под неестественным углом почти пополам. Когда её тёмные кончики грудей, которые было заметно через полупрозрачный шёлк оказались вертикально, указывая в зенит неба, она повернулась направо, отбивая такт, вытягивая крепкую длинную ногу для равновесия. Её плечи прямые, уже, чем бёдра, лицо круглое, нос прямой и маленький. Кожа фарфорово-белая, а татуировки ярко-голубого цвета покрывали каждый сантиметр её тела. Движения были театрально замедленны в ритм барабанной музыки, глаза большие, брови узкие, а волосы прямые смольно-чёрные длиной по пояс.
–Потрясающе! – воскликнул пожилой мужчина, весь покрытый морщинами.
–Она выросла на такой помойке, как Сацилло. Да это почти как сварить уху из золотой щуки в помойном ведре.
И ехидно щурясь на косой левый глаз, обратился к высокорослому молодому мужчине, сидящему рядом в верхней лоджие.
–Вот почему она такая несуразная, я даже почти верю ее безумным россказням.
–Да… даже и не верится, что ей уже больше 500 лет – ответил молодой мужчина, которого звали Форсек. Это был молодой рыбак, лет 150, но уже с сединой на висках, и с очень грубыми обветренными руками. На нем были шаровары из плотной вареной крапивы, светлая рубаха, подпоясанная широким кожаным поясом с откидным воротником и накидка с капюшоном темно-болотного цвета. Кожа его была смуглая, потому что он относился к роду добыдчиков донной рыбы и проводил сутки напролёт посреди реки, выжидая часами глубинных сомов.
Здесь, наверное, надо пояснить, дорогой читатель, кто эти двое и что за народ, эти терьелы.
Глава 2 – Терьелы
Дорогой читатель, прежде чем мы углубимся в перипетии сюжета, нам нужно поближе познакомиться с народом, чьи судьбы так тесно переплетены с магией и загадками этого мира, – с терьелами. Они – не просто ещё одна расса в бесконечной летописи народов, но незримые стражи, чья история и предназначение заложены в самой их сущности.
В незапамятной древности, когда мир погрузился в хаос Великой войны, жизнь исчезала с лица Земли.
Эта война была не просто столкновением армий, но противостоянием космического масштаба, борьбой между светом и тьмой, которая оставила глубокий след в облике Земли. Это была эпоха, когда привычный мир содрогался от ярости стихий, когда безжизненные земли, словно измученные звери, выли под натиском иссушающих ветров. Эти ветры, словно песчаные смерчи, кружили, поднимая в воздух песок и камни, погребая под собой последние искры жизни. Казалось, что надежда угасает, словно пламя свечи на ветру, но в этой тьме еще теплился огонек.
В этой выжженной пустыне, среди руин и пепла, обитали Осцироны, потомки Первородных Богов, чья кровь была наполнена божественной силой, а сердца – мудростью предков. Эти величественные существа обладали удивительной способностью повелевать стихиями, подчиняя своей воле ветер, огонь, воду и землю. Их могущество было столь велико, что одним лишь словом они могли усмирить ярость бушующего урагана или заставить горы содрогнуться от своей силы. Осцироны были не просто повелителями стихий, но и хранителями знаний, а также бессмертия, которое стало доступно лишь самым верным их служителям, возносившим хвалу богу Эвойя, создателю