Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц
ное сочетание его убийственной ментальности с обстоятельствами, при которых его преступления стали возможны. Вероятно, первые семь глав, посвященные известным палачам нацизма, лучше всего иллюстрируют это трагическое соединение личности с контекстом. Все исследователи сходятся во мнении, что монструозность, представленная Гитлером и его приспешниками, угрожавшая миру в период 1933–1945 годов, не может быть объяснена без учета последствий, с которыми столкнулась Германия после Версальского договора по итогам Первой мировой войны, и тех жесточайших экономических условий, которые переживал немецкий народ. Именно в этой питательной среде смогли процветать антисемитизм и насилие как способ утверждения национальной идентичности. Но в то же время, если бы Гитлер не родился и не жил в те годы, вполне вероятно, что не было бы ни Второй мировой войны, ни холокоста, так как его соратники не обладали тем мессианским уровнем, необходимым для того, чтобы ввергнуть мир в величайший конфликт в истории. То же можно сказать о любых других персонажах. Аль Капоне смог создать мафию как организованное предприятие, потому что оказался в нужное время и в нужном месте – в беззаконном Чикаго на заре одного из самых неудачных социальных экспериментов XX века (запрета алкоголя из-за сухого закона). Чарльз Мэнсон появился как раз тогда, когда молодежь Западного побережья США искала свою идентичность в любви и наркотиках, стремясь следовать за кем-то, кто освободил бы их от конвенциональных и устаревших ценностей их родителей. И так можно продолжать: Эскобар создал свою империю в стране, страдавшей от внутренних войн и крайне несовершенного правового государства, которое не могло контролировать ни джунгли, ни трущобы, а силы правопорядка едва могли соперничать с головорезами наркоторговцев. И если мы обратим внимание на серийных убийц, то все они процветали в обществах, которые еще не разработали достаточные полицейские и правовые меры для их идентификации и поимки.
Что же определяет личности этих злодеев? У всех них, хоть и в разной степени, присутствуют психопатия, патологический нарциссизм, склонность к садизму, параноидальная ментальность и большая способность скрывать свои преступления или казаться благодетелями народа. Психопатия позволяет злодею убивать, шантажировать, пытать и обманывать без малейшего чувства вины; его скудная эмпатия ограничивается в лучшем случае его семьей. Садизм позволяет ему наслаждаться тем, что он делает или что приказывает делать. Крайний нарциссизм облекается в мессианские идеи и манию величия, в рамках которой реальность становится лишь тем, что он сам интерпретирует. Параноидальные идеи – если перед нами политические лидеры или лидеры сект – заставляют их быть начеку, чтобы подавить в зародыше любую измену или мятеж против их замыслов, даже если это иногда требует жертв среди верных последователей. Наконец, они способны транслировать свою ауру, созданную вокруг их личности, на массы людей, которые жаждут, чтобы кто-то взялся за их проблемы и сделал их жизнь более сносной, это ведет к тому, что мало кто желает видеть вождя чудовищем и осознавать преступления, к которым он их ведет.
Я уже говорил, что эти психические и личностные черты проявляются по-разному. Вряд ли можно назвать Чикатило мегаломаном с мессианской аурой, хотя мы знаем, что он был психопатом и садистом и ему удавалось долгое время скрывать свои страшные преступления от семьи и знакомых. Но Тед Банди действительно умел притвориться идеальным политиком. В действительности он политиком не был и стремился своими садистскими убийствами подпитывать нарциссизм, который не мог удовлетворить в обычной жизни. В то же время Ильзе Кох, Клаусу Барби или Радовану Караджичу не требовалась никакая внешняя маска доброты, ведь они видели свою задачу в том, чтобы пытать и убивать своих открытых врагов.
Очевидно, что каждый злодей должен адаптироваться к своей среде. Люди во всем мире ужасаются преступлениям, которые они совершили, и по мере того как в сознании человечества укрепляется убеждение о необходимости сделать все возможное, чтобы их яд не распространился на новые поколения, эта мысль становится все более значимой. Я твердо верю в эти две идеи. Макиавеллизм крайне необходим военным преступникам и геноцидным главам государств; для серийного убийцы это преимущество, но не обязательное условие. Им нужно оставаться незаметными, казаться хорошими людьми, но не требуется убеждать или манипулировать социальными слоями или учреждениями, чтобы достичь своей цели. Наоборот, мессианская аура и макиавеллистская хитрость жизненно важны для Гитлера, но они важны также и для преподобного Джонса или Чарльза Мэнсона, потому что их сила проистекает из способности влиять на массы или группы и эмоционально манипулировать своими последователями. Точно так же мафиози, такие как Аль Капоне, Эскобар или Риина, как и главы государств или гуру сект, должны были управлять соперничеством и соглашениями, часто двигаясь в мутных водах, поэтому им была необходима хитрая ментальность и способность чувствовать потенциальных предателей, желающих отнять у них власть.
Эти обличья Зла представляют собой группу психопатов XX века, ответственных за страдания, с трудом поддающиеся учету. Некоторые из них – массовые убийцы, чьи жертвы исчисляются миллионами; другие убили всего несколько человек (в сравнении), но это не ставит их на более низкую