часть города, мы жили в большом рабочем квартале полукриминального района. Школа куда я ходил находилась через здание где оканчивался наш довольно большой двор, который объединял с десяток пятиэтажек. Семья наше всегда жила в определённом достатке. Отец при моём рождении уже был директором предприятия и потом всегда занимал руководящие должности в промышленной сфере, а мать преподавала язык и литературу в техникуме, который был на противоположней стороне улицы в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Мать часто между занятиями приходила домой и до рождения брата очень много времени уделяла мне. В некотором смысле я рос маменькиным сынком, что всегда остро контрастировало со средой моего общения: и с одноклассниками в школе и с дворовой шпаной. Тогда двор, не считая различных кружков в школе и спортивных секций, на самом деле был единственным местом досуга не только для подростков, но и для молодёжи, а в некотором смысле и для взрослых трудяг и пенсионеров мужского пола. У нас у всех детей и подростков была предназначенная специально для двора старая одежда, в которую мы переодевались, чтобы до позднего вечера без особых заморочек проводить время на улице. Вообще-то во дворе царили порядки, основанные не на справедливости, а на понятиях, где сильный всегда прав. Местные авторитеты, ранжированные по возрастным категориям, всегда выступали в роли судей по всем конфликтам, которые часто возникали среди подростков. Их решения были всегда непререкаемы. Но если у любого парня со двора, даже совсем неавторитетного, возникали проблемы на соседних территориях, то весь двор мобилизовывался, и начинались междворовые разборки, по правилам криминального мира. Всё это как-то не очень коррелировалось с нашими семейными ценностями. Из-за этого у меня часто возникали проблемы при общении со сверстниками. Однажды мать, не предупредив меня, спустилась во двор и провела довольно долгий разговор со старшими ребятами. Она попыталась в дружеской форме довести до них, что понятия не всегда помогают по жизни… Мне сейчас кажется, что тот урок преподавательницы в некотором смысле изменил настроения у авторитетов, да и само отношения к моей персоне. Они как-то более терпимо стали воспринимать мои неправильные поступки и особенно неправильные разговоры. Вообще-то, как потом оказалось, моё не восприятие существующих порядков и некое наивное отношение к действительности всегда отражались на моём лице.
Вспомнился случай, когда выражение моего лица, выдало меня с потрохами. Во время первого снега, вся наша дворовая шпана обычно выбегала на улицу, для кидания снежками в проходящих мимо незнакомых девушек, при этом стараясь попасть снежком за шиворот. Реакция у них была особенно болезненна. Девушки убегая и охая старались отряхнуться, но снег подлым образом проникал всё глубже под пальто. Особенно отпетые, целились по чулкам девушек в коротких пальто, снежками, со спрятанными в них ледяными сосульками, что часто повреждало сами чулки. Так, однажды, когда мы уже выбрали идущую в нашу сторону очередную жертву, последняя не побежала, а наоборот, очень уверенным шагом направилась прямо к нам. Всех внимательно оглядев, повернулась ко мне и строго объявила, что она хорошо знает мою мать и если мы её закидаем снегом, то она обо всём ей расскажет! После развернулась и не спеша прошла мимо нас. Я всё-таки смог отговорить ребят не кидаться снежками. Лишь после того, как я расспросил мать про незнакомку, меня осенило, ни на кого из нас кроме меня, увещевания девушки не могли иметь никакого воздействия, но она, оценив наивное выражение моего лица, сделала правильный выбор!
В школе же порядки были несколько иные. Сама школа по количеству учеников была довольно большая. Как я помню, было множество параллельных классов, в каждом из которых количество школьников всегда превышало сорок человек. Учились школьники в две смены. Контингент же был со всего промышленного района города. Да ещё привозили учеников из пригородного посёлка, который находился рядом с малым аэропортом, в десяти километрах от города. Чтобы как-то обеспечить нормальный процесс обучения среди довольно разношёрстной публики, из которой в старших классах уже формировались будущие авторитеты, директором школы в то время был назначен довольно интересная личность – мужчина под сорок, очень высокий, поджарый, с огромными ручищами и с хрипотцой в голосе. У него ещё и был выдающийся подбородок, которую он обхватывал правой рукой, когда толкал речь на торжественных линейках. Со стороны казалась, что он как бы держит микрофон! По аббревиатуре его имени и фамилии, выходило слово Волк, что очень метко характеризовала директора. Обычно все ученики, когда между собой обсуждали его или ссылались на его распоряжения употребляли только слово Волк. Если ученик, не заметив директора, в его присутствие совершал серьёзный проступок, то мог кроме соответствующей нотации, совершенно справедливо получить оплеуху. Это несдержанность нашего директора, как мне кажется, неплохо удерживала школу от понятийных порядков. Как говорится, на силу всегда найдётся другая сила. Но был ещё и один немаловажный фактор, который реально очень положительно сказывался на всей атмосфере, царящей в школе. Это ежегодные спортивные соревнования между параллельными классами. Школа была оборудована неплохим спортивным залом для баскетбола и волейбола, и небольшой площадкой для футбола. По окончанию соревнований победителям в торжественной обстановке