ает.
Прочищаю горло и нервно одергиваю пиджак. Раскладываю перед собой материалы дела и пытаюсь сконцентрироваться на вопросах, которые составила перед допросом.
Я волнуюсь, ведь это мое первое серьезное дело. Раньше мне поручали всякую ерунду, но теперь пришло время заявить о себе, как о профессионале своего дела.
Институт права я окончила с красным дипломом, но на работе мужская часть коллектива во главе с начальником Следственного комитета не принимают меня всерьез. Считают, что я способна только ногти красить и носик пудрить. Типичные сексисты.
– Итак, Игнат Анатольевич Волков, вы – последний, кто видел Марину Прохорову, – говорю севшим голосом.
– Как я уже сказал, я довез ее до дома и уехал, – с ленцой отвечает он.
– Да но, до дома девушка так и не дошла. Как вы считаете, куда она могла пойти?
– Понятия не имею. У меня со шлюхами разговор короткий. Отсосала – и вон пошла.
Вздрагиваю от грубости и смущенно опускаю глаза в протокол. Эти слова ко мне не относятся, но мне все равно почему-то стыдно.
– Марина Олеговна не была шлюхой, ну, в смысле… – запинаюсь, подыскивая нужные слова.
– Да откуда тебе знать? – усмехается Волков.
– Я говорила с ее соседями и коллегами по работе. Все отзываются о ней положительно.
– Как тебя зовут?
– Что? – поднимаю на него растерянный взгляд.
– Имя твоё, киса.
– Я же представилась в начале разговора, – мои щеки почему-то предательски краснеют, и я хмурюсь. – Красовская Кира Андреевна.
– Кира, значит. А звание у тебя какое?
– Старший лейтенант. Если вы утолили свое любопытство, то мы можем продолжить?
– Почему дело отдали именно тебе? Почему ты согласилась? – сощуривает свои черные глаза.
– Я не привыкла оспаривать приказы начальства, – дергаю плечом.
– Приказ, значит, угу.
– Вам что-то не нравится?
– Как раз таки наоборот, мне нравится в тебе всё, – Волков приподнимается со стула и, дыша мне в шею, спрашивает, – на что ты готова ради моего чистосердечного признания, киса?
– Что? – округляю глаза.
Ушам своим не верю. Он готов признаться? А что же тогда отнекивался? Так я и знала, что это он убил бедную девушку! Кто же еще мог? Ведь Волков последний видел ее, домой на машине подвез, что подтверждается свидетелем. Только вот в квартиру жертва так и не попала. Ключи только в лифте нашли. Загадочное исчезновение.
– Как насчет того, чтобы я разложил тебя прямо на этом столе? – ведет бровью.
– Что вы себе позволяете? – вспыхиваю и кошусь на выход. За дверью стоит конвойный. Стоит мне только крикнуть, и он ворвется в допросную с дубинкой и хорошенько отходит ею заключённого. Но это я так себя успокаиваю. Избить Волкова всё равно что подписать себе смертный приговор. Мало кто на это решится.
– Всегда хотел попробовать девку в погонах.
– Я вам не девка. Вернемся к вопросам, – опускаю глаза и не вижу перед собой ни строчки.
Что он со мной сделал? Я вся пылаю и горю. Мысли роем носятся в голове, отвлекая от допроса.
– Сколько у тебя было мужчин? – продолжает смущать меня преступник.
– Вопросы здесь задаю я, – напоминаю робко.
– У меня было много женщин, но не таких красивых, как ты.
– Ваша личная жизнь меня не интересует. Давайте по существу. Итак, Марина Прохорова…
– Хочу тебя поиметь, – нагло заявляет Волков.
– Прекратите, сейчас же, – иду пятнами.
– А то что?
– Попрошу конвой вас наказать.
– Этим накажешь только себя, Кира, – отвечает с ледяным спокойствием.
– Кира Андреевна, – поправляю. – И я вас не боюсь.
– А зря. Я опасен. Особенно, когда мне перечат и дерзят. Я предложил тебе сделку: ты отдаешь своё тело в мое распоряжение, а я пишу признание. В итоге все будут довольны и счастливы: твое начальство тебя похвалит, тебя наконец заметят и будут поручать нормальные дела. А я получу то, о чем мечтал – поимею девку из Следственного комитета и кончу ей на погоны.
– Еще раз: я не девка и не продаюсь! А ваши грязные фантазии вызывают у меня рвотный рефлекс!
– Да? А по-моему, ты бы хотела…
– Отдаться заключенному? – уточняю, скривив губы.
– Не обычному заключенному, и мы оба это знаем. Ты знаешь, кто я.
– За решеткой все равны.
– Но я равнее других.
– Потому что у вас больше денег?
– Да хотя бы так. Долго еще будешь торговаться или приступим к делу? Сними с меня наручники, я хочу тебя потрогать. Могу поспорить на миллион долларов, что ты уже мокрая между ног.
– Нет! Я ухожу, – сгребаю папки со стола.
– Ты вернешься.