хлебопашцев, обернулись против своих хозяев, даруя тем кошмарную гибель в огненной круговерти.
На холме стояли двое: мужчина и женщина.
– Всё должно было пройти не так, – прошептала женщина, по лицу которой текли слезы. – Без крови. Мы просто хотели…
– Чтобы эксплуататоры уважали права эксплуатируемых? – с легкой грустью в голосе отозвался мужчина. – Они понимают лишь язык силы и угроз. Ваш план был обречён с самого начала, и, если бы не мои люди, никто не вышел бы отсюда живым.
Женщина кивнула и ответила:
– Знаю и благодарю. Без тебя мы ничего бы не сделали.
Мужчина, на чьём скуластом, загорелом почти до черноты лице, нельзя было разглядеть ни тени эмоций, покачал головой.
– Теперь придётся идти до конца, как я и предупреждал, – сухим надтреснутым голосом произнес он. – Эксплуататоры не простят. Никогда. Мы убили сотню королевских гвардейцев и с десяток солдат Эйри. Пути назад больше нет. Надеюсь, что вы все понимаете это.
– Паладины не посмеют… – робко начала женщина.
Мужчина хохотнул, не дав собеседнице договорить.
– Не посмеют что? Защитить одно из королевств, прикрывающих пограничную реку? Отомстить за павших? Навести порядок и разобраться с бунтовщиками?
– Но коли мы объясним…
– Никто не станет слушать, время разговоров прошло. – Он умолк прикрыл глаза и вздохнул. – Говоря начистоту, его никогда и не было. Никому нет дела до жизней простого люда. Обороноспособность – вот что имеет значение. И капиталы.
– Что? – женщина моргнула, отчего густые длинные ресницы затрепетали, подобно бабочкам.
– Они пришлют карателей, вот что.
– Мы хотим лишь быть услышанными!
– Они не желают слушать то, что им неприятно. И теперь север королевства утонет в крови.
– Но мы не готовы… Как быть? – в ее голосе послышались нотки отчаяния.
На лице мужчины проступила тень улыбки. В городе что-то громыхнуло, в ночные небеса взвился огромный огненный шар, расцветший десятками алых бутонов.
– А вот и арсенал, – сухо констатировал мужчина. – Давай сигнал, нужно отступать и готовиться.
– Ты не ответил.
– Я изначально не верил в ваш план, а потому подстраховался. Прямо сейчас мои люди делают так, что у вас появится шанс достучаться до небожителей, но учтите: идти придется до конца. Ты веришь мне?
– Верю. Ты научил нас стрелять из ружей и… пулемётов, – запнувшись, проговорила женщина. – Ты… ты подарил мне любовь. Как ты скажешь, так и будет.
Мужчина снова вздохнул и опять покачал головой.
– Увы, в нашем мире дела обстоят немного иначе. Впрочем, что говорить о несбыточном? Выдвигаемся. Времени осталось мало, а значит, каждую минуту нужно провести с пользой.
Он посмотрел на тёмные июньские небеса и криво ухмыльнулся одному ему ведомым мыслям, после чего повторил:
– Да, времени почти не осталось. Надвигается шторм.
***
Ничего здесь не менялось долгие годы.
Время – этот пугливый зверь – стороной обходило земли, погрузившиеся в вечную ночь.
Тишина. Покой. Медленное увядание.
Он посмотрел на пальцы, такие же худые и длинные, как и два с лишним столетия назад.
Да, время тут замерло, вот только оно продолжало свой бег в остальном мире. И изредка тот беспардонно напоминал о себе.
Он посмотрел на коленопреклоненного разведчика и произнес.
– Повтори.
– Чужаки, отец.
– С севера?
– С севера.
– Странно… Обитатели Восточной Пустоши редко посещают нас. Быть может, пытливые умы из Куимре вновь решили испытать удачу?
Он задумчиво почесал подбородок.
Время от времени отчаянные смельчаки приходили сюда в надежде обрести богатство, и иногда даже у них это получалось. Но кости большинства таких глупцов белели под звёздным небом и взором двух лун.
– Нет, отец, – прервал его размышления разведчик. – Не люди Куимре.
– И почему ты так решил?
– Среди них были искажённые.
Он сузил глаза и протянул:
– Та-ак? Ты ничего не путаешь?
– Нет, запах глупцов, связавшихся со злом, накрепко въелся мне в подкорку. Две сотни лет прошло, а я до сих пор помню его.
– Интересно. И, к твоему сведению, не все демоны – зло.
– Как скажете, отец.
Сомнение в голосе слуги можно было резать и мазать на хлеб, столь плотным и осязаемым то было. Но это не имело особого значения.
Он вновь почесал подбородок. Задумался.
– Сколько?
– Две группы. В первой – три искажённых и один демон. Во второй – два человека и один искажённый, но без демона.
– Та-ак, –