Где мой хвостик?. Максим Олегович Варин

ие похожее, скорее всего, на примирительное урчание, как бы сердясь, но и в тоже время, с некой обидой вопрошая:

      – Где же ты пропадал? – Не пора ли нам уже поиграть и погоняться друг за дружкой.

      В ту же секунду щенок закружился, с трезвонящим лаем. Погоня за хвостом, в одночасье преобразил Мимозу, в уморительно смешной мохнатенький моторчик. Щенок продолжал задорно рычать и порыкивать. Затем он внезапно затихал, всего лишь на миг и снова с неисчерпаемым зарядом энергии, продолжал мчаться по бесконечному замкнутому кругу.

      По прошествии, небольшого промежутка времени, игра с самим собой щенку очень скоро наскучила. Круговерть приостановилась, и Мимоза замерла, но только лишь на миг.

      

      После небольшой передышки, оглядевшись вокруг и  покрутив мордочкой, щенок  с восторженным озорством своих цепких глазок уставился на сапог хозяйки. Тот видимо, в спешной сутолоке, беспечно был оставлен и  «позабыт-позаброшен», к своему великому несчастью.

      Женский сапог  в гордом одиночестве красовался возле входных дверей у края шкафа.

      – Ага! Вот так история!!! Пронеслось  у Мимозы в голове.  Предвосхищено тявкнув и  игриво помахивая своим хвостиком из стороны в сторону щенок, недолго думая,  стремглав  бросился вперёд, но от резкого рывка, задние лапки опередили передние, и вислые плюшевые ушки, оказались каким-то чудным образом на пути. Внезапный галоп, к недоумению  Мимозы, завершился  неожиданным кувырком в воздухе, с  негромким, но с весьма чувствительным шлепком животика о пол, сопровождающимся стремительным скольжением, растопыренных лапок вдоль комнатного плинтуса.  К счастью, торможение было скоротечным и не долгим. Черный  носик мужественно принял внезапный удар, но, тем не менее, такой исход дела нисколько не смутил  щенка, а только лишь более раззадорил.

      

      Нахально-красующийся  сапог хозяйки  был теперь  в его власти  и  яростно атакован. Остро-белые, крепкие зубки неутомимо вгрызались в эластичную кожу. В тишине комнат слышалось тявканье и рычание,

      а также тревожный звук разрывающейся ткани дорогой кожи.

      В это время за всей происходящей картиной, свысока,  наблюдала пушистая кошечка, с милой мордашкой и округло зелёными глазками.  Темно серая шёрстка поблёскивала в лучах солнца, пробивающегося через окно, а на пушистых ушках  топорщились кисточки, что придавало ей вид рысистости и некой таинственности. Посредине её лба  незатейливо вырисовывались ясными тёмными контурами, характерные отметины в форме буквы М.

      – Видимо, поэтому  котёнка прозвали бессмертным именем – Мурка.

      Мурка уютно расположилась на книжной полке, среди умных книжек. Мордочка лежала на передних лапках, а полусонный взгляд был направлен в сторону резвящегося щенка.  Несмотря на то, что кошечка была весьма молодой и очень игривой, выражение её глазок настолько было умудрённо успокоены,  что казалось жизненного опыта этой фурии не занимать вовек.

      Мимоза же на свою подругу не обращала никакого внимания. В головке у щенка восторженно звенели фанфары, громогласное «рррряв , гав-гав» и «тяф-тяф».

      Всё вперемешку, и только там,  где-то там, далеко- далеко, на фоне всей этой какофонии – вдруг, в подсознании щенка раздался призрачный, расплывающийся строгий голос: