к, закрепленный на моих длинных черных волосах, заплетенных в две косы, что делало меня похожей на богиню смерти Морену, если бы не цветастый сарафан, украшенной брошью в виде ягод.
– Как вы можете так говорить! Боярин Пров умер! Прямо во время заседания боярской думы!
– Это большая удача, что он умер так скоро. Не думала, что так быстро стану новым личным царским советником, – мрачно ответила я с каменным выражение лица. – Лепа, мы почти приехали. Когда будешь вылезать из гроба, захвати с собой венок.
Черная лошадь остановился напротив входа в старинный погост и я, царевна Смеяна, самая мрачная и здравомыслящая девица во всем Беледонском царстве, подошла к телеге, в которой томилась моя очередная служанка, глупая золотоволосая девушка с миловидной внешностью.
– Лепа, вылезай. И больше не проси сопровождать меня на кладбище, иначе в следующий раз заколочу гроб и поеду на Огненный косогор и сожгу на пепелище. Меня раздражают болтливые попутчики. Лучше бы везла горшок с прахом. Он, по крайней мере, не разговаривает.
Служанка вылезла из гроба, взяла погребальный венок, на котором мной было любовно выведено «Гори в Пекле», поправила белое льняное платье и в ужасе уставилась на мой розовый кокошник и сарафан, который увидела только сейчас.
– Госпожа Смеяна! Вы одеты не по традиции! Духи предков придут в ярость! – в ужасе воскликнула девушка и сдернула белое льняное полотно с гроба, пытаясь прикрыть им мой наряд.
– Напротив, мой образ вполне соответствует этому крайне радостному событию. К тому же розовый цвет навевает мне мысли о смерти: когда я вижу тебя в нем, хочу, чтобы ты умерла.
Лепа вдруг побледнела и опустила глаза, боясь выдать страх передо мной и напрасно – мне нравится, когда люди меня бояться.
Это поднимает мне настроение.
– Доброго здравия, любезная дочь, – поздоровался со мной отец и царь Беледона, низкий, пухлый и лысеющий мужчина в возрасте сорока лет, страдающий от ревматизма и кишечных коликов.
– День и, правда, добрый, – меланхолично отозвалась я. – Обожаю похороны, батюшка. Прихожу на любые с тех пор как научилась читать руны на жальниках, – сказала я и направилась к группе одетых в белую одежду мрачных бояр.
– Как же прискорбно видеть вас здесь сегодня… живыми. По крайней мере, сегодня хорошая погода, – невозмутимо произнесла я и вытянула руку вверх ладонью, по которой забарабанили капли начинающегося ливня.
Серое небо вдруг стало черным.
Поднялся ветер.
Громыхнул гром.
В мертвое дерево рядом с могилой покойника ударила молния, убив ворону, которая упала прямо под ноги Лепе, которая от испуга чуть сама не свалилась к нему в яму, которая начала стремительно наполняться дождевой водой.
– Просто изумительно, – выдохнула я и прикрыла в блаженстве глаза, а затем резко открыла их и вперила тяжелый немигающий взгляд в молодого незнакомого мужчину, стоявшего напротив, который в свою очередь тоже вонзил в меня долгий, пристальный и немигающий взгляд.
***
Так мы молча стояли и смотрели друг на друга, пока меня не отвлек жрец, который начал проводить заупокойный обряд: произносить заговоры, махать пучком чадящих трав и брызгать всех присутствующих водой.
Когда настал черед прощаться с прахом личного царского советника, я вдруг зловеще рассмеялась, да так, что на моих черных глазах выступили слезы.
Обряд прервался, и бояре с ужасом уставились на меня, ожидая объяснений.
– Любимая дочь, может, расскажешь нам, что тебя так рассмешило? – нарушил мрачную тишину мой отец, нервно протирая белым платком лысину.
– Слова жреца, который перечислял все добрые дела, совершенные покойником, – ответила я. – В этот момент я поняла, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Сказав это, я развернулась и пошла к своему худому черному коню, оставив бояр в тревожной растерянности.
Тем временем жрец прочистил горло и продолжил обряд.
Молодой человек с короткими серебристыми волосами и серыми глазами, все это время пристально изучавший меня немигающим взглядом, вдруг криво улыбнулся моему отцу.
– Ну что, Волх? Что думаешь о моей дочери? – спросил его царь, и вдруг глаз его нервно дернулся.
– Думаю, что мы отлично поладим, владыка, – с улыбкой ответил тот, кого назвали Волхом, и протянул руку моему отцу для крепкого рукопожатия. – Думаю, наша сделка состоится.
– У тебя получится ее… ну… это… убрать? – уже шепотом спросил он у молодого человека, взяв его под руку и уведя подальше от свидетелей.
– Конечно. Но сегодня цена моих слуг возросла в десять раз, ведь эта девушка – крепкий орешек, – все с такой же безмятежной и приветливой улыбкой продолжил говорить Волх. – Я работаю по предварительной оплате. Золотом.
Мой отец вдруг побагровел, а затем резко побледнел, ведь был крайне скуп, но все-таки собственное здоровье и жизнь ему была дороже любых денег, лишь бы избавиться