сразу обратил внимание на обсуждение своей недавней автобиографической передачи. Говорили о его детстве, о первых кастингах, о том, как он прошёл путь от никому неизвестного театрального студента до одного из самых влиятельных актёров своей эпохи. Всё как обычно – восторженные отзывы, архивные кадры, немного закадрового пафоса.
– Вспомните ту сцену, – голос ведущего будто пробрался под кожу. – Когда Ковалёв говорит: «Я никогда не пользовался своей славой для личных целей». А теперь давайте послушаем другой взгляд.
Артём вдруг почувствовал, как что-то внутри него напряглось, как будто его ударили, но, не по лицу – по прошлому.
Он видел, как ведущий делает паузу, будто нарочно растягивая драматический эффект. А потом появляется текст.
Чёрный фон. Белые буквы. Пост, который ему незнаком.
Но, имя в верхней строке он знал – Мария Соловьёва.
«Мне было пятнадцать. Я думала, что он любит меня. Он говорил, что я особенная».
В горле пересохло.
Где-то внутри вспыхнула злость. Он знал, как работает телевидение. Как строят сенсации. Но, не ожидал, что его собственная передача, сделанная к юбилею, станет чем-то подобным.
Телефон завибрировал в руке. Оповещения сыпались без остановки.
«Ты чудовище».
«Как тебе не стыдно?»
«Почему молчишь?»
И среди всего этого хаоса – ссылка на пост. Он открыл её. Сердце застучало быстрее.
«Я не понимала, что происходит. Теперь понимаю».
«Я не могла сказать «нет». Тогда мне казалось, что я не имею права».
Глаза заскользили по комментариям под постом. В груди становилось тесно. К горлу подступила горечь.
– Чёрт… – выдохнул он, сжимая телефон в руке.
Это была не просто волна «культуры отмены». Это было нечто большее. Они называли вещи своими именами.
«Злоупотребление доверием»
«Манипуляция»
«Груминг»
Артём резко встал из-за стола, толкнув стул.
– Это просто… бред, – пробормотал он. – Очередная истерия.
Телефон завибрировал снова. В этот раз звонок. На экране высветилось имя агента. Артём закрыл глаза, вдыхая воздух полной грудью. Время на размышления заканчивалось.
Он ответил на звонок.
Глава 2. Первая история: Мария
Интервью. Весна 2024 года.
– Вы готовы? – спрашивает журналистка, чуть придвигая к собеседнице микрофон.
Мария кивает. Её пальцы сжимают подлокотник стула, но голос твёрдый.
– Да.
Камера фиксирует её лицо: 32 года, светлые волосы убраны в небрежный пучок. Глаза – уставшие, но спокойные.
– Почему вы решили рассказать свою историю именно сейчас?
Мария задумчиво качает головой.
– Долго молчала. Думала, что это не имеет значения. Что это в прошлом. Но, когда я увидела его интервью… Я поняла, что это не так.
Она делает паузу, будто подбирает слова.
– Он рассказывал о своей жизни, о своей карьере. Говорил, что никогда не пользовался славой ради личных целей. И, я почувствовала, что меня просто… стёрли. Как будто меня никогда не было.
Журналистка ждёт.
– И тогда я написала тот пост.
2009 год
Марии пятнадцать лет.
Огромный холл художественной школы пахнет краской и растворителем. На стенах висят недописанные работы студентов, в углу кто-то обсуждает перспективу в академическом рисунке.
Она сидит за мольбертом, водит кистью по холсту. Цвета смешиваются под её пальцами – тёплые оттенки, мягкие переходы. Её картина – не пейзаж и не портрет, а что-то абстрактное. Настроение.
– Интересно.
Она вздрагивает.
За её спиной стоит он. Артём Ковалёв.
Тогда ему было двадцать семь. Уже известный, уже любимый публикой. Высокий, уверенный, с ленивой улыбкой на лице.
– Прости, если напугал, – говорит он, разглядывая холст. – Просто… это красиво.
Мария не сразу понимает, что именно красивое. Картина? Или то, как она её пишет?
Он наклоняется ближе. Запах табака и парфюма.
– У тебя талант.
Она краснеет, отводит взгляд.
– Спасибо…
– Как тебя зовут?
– Мария.
– Очень приятно, Мария.
Он улыбается.
С этого момента всё меняется.
Она начинает замечать его везде. В коридорах школы, в аудиториях. Он заходит на мастер-классы, интересуется её работами. Встречает её у выхода, предлагает подвезти.
«Ты не такая, как все», – говорит он.
Она слушает, задерживая дыхание.
«Ты