868 году устройств – кинеографа, или, как его называли в 1897 году – филоскопа. Но детские рисунки ни в коем образом не могли сравниться с серьёзной работой промыслового геолога. По этим трёхмерным картам, выполненным в двухмерном исполнении, но изменяющимся во времени и пространстве, работали люди, обеспечивали страну нефтью и газом.
Первыми серьёзными трёхмерными программами, уже в боле позднем возрасте были AutoCAD и отечественный Компас. Хорошо помню возможности трехмерной компьютерной графики в начале девяностых годов и свой первый нарисованный предмет – молоток. Но серьёзное увлечение технологиями трехмерного проектирования САПР или BIM началось во «ВНИПИгаздобыче» и в саратовском филиале «Газпром проектирование». Именно тогда проектная деятельность и трёхмерная графика соединились в одно и позволили оценить весь масштаб (чего? лучше уточнить. например масштаб новых технологий/методов и т. п.), новые возможности визуализации и управления данными. Однако был наглядным также опыт цифрового хаоса от разрозненных и не контактирующих между собой программных сред. Именно тогда я впервые задумался о способе бесшовной передачи информации от одной программы к другой. Хотя засилье западного программного обеспечения по типу BIM и его уровень воспринимался, как безусловный. Как мы тогда ошибались, а ведь прошло совсем немного времени, и теперь очень у многих спадает с глаз пелена. Первый результат в стране – один из немногих патентов на изобретение моего авторства сейчас принадлежит ПАО «Газпром». Этот патент «Способ и система информационного моделирования бизнес-процессов жизненного цикла производственного объекта» (RU2686006[1]) и сейчас очень актуален, а в будущем станет прототипом дальнейших изобретений. На одно из них, где прототипом принят именно упомянутый газпромовский, патент на изобретение был получен совсем недавно. Это евразийский патент № 048823[2] «Способ создания информационной модели проектно-строительного этапа жизненного цикла объекта капитального строительства» (патентообладатель «АО «СиСофт РАЗРАБОТКА»). Хоть я не являюсь официальным соавтором данного конкретного изобретения, но своей работой я горжусь и считаю ее весомым вкладом в создание этого результата интеллектуальной деятельности. На этом достижении останавливаться я не собираюсь, т. к. уровень этого изобретения – 2022–2023 годы.
Но мы отвлеклись от сути, а ведь именно в «Газпром проектирование» состоялось мое первое знакомство с программными продуктами компании Нанософт и директором компании – Максимом Станиславовичем Егоровым. Наша встреча с ним, а также знакомство с продуктами «СиСофт Девелопмент» и командой разработчиков произошла на конференции в Санкт-Петербурге. Хорошо помню предметный разговор о перспективах информационного моделирования с Игорем Оскаровичем Орельяна Урсуа, Александром Владимировичем Коростылевым и Степаном Павловичем Воробьевым на одной из конференций в Тюмени. Тогда, в эпоху повсеместного внедрения западных технологий, у отечественных разработчиков были задачи поскромнее, а разговоры о будущем, скорее всего воспринимались, как прожектерство. Но у меня тогда уже зрела идея, которая в итоге воплотилась в патенте ПАО «Газпром». Даже не думал, что когда-то мне доведётся работать в этой команде. Узнать внутреннюю кухню ведущего российского вендора очень интересно и познавательно, хотя происходили разные события, особенно удивительные для меня, привыкшего к строгим правилам Лукойла, Газпрома и правительства. Что удивительно, все это успешно работает, видимо благодаря не очень заметному влиянию владельца всех компаний – Ханину Игорю Даниловичу. Про работу компании и ее достижениях я еще буду немного упоминать в середине данной книги, а пока вернемся к программным продуктам.
В середине десятых годов, несмотря на подавляющее преимущество, а вернее засилье известных западных продуктов для проектирования объектов газодобычи и обустройства месторождений, таких как AVEVA, Bentley Systems и Autodesk, продукты «СиСофт Девелопмент» (Нанософт) уверенно оттаптывали свою «поляну» в проектных институтах. Инженеры уже тогда положительно оценивали адаптивность к российскому техническому законодательству, русифицированные интерфейсы и возможность получения реальной технической поддержки. Всё, что было связано с «землёй» или инженерной геологией выполнялось тогда решениями компании «Кредо-Диалог». На многочисленных конференциях я присутствовал на презентациях, общался в кулуарах с разработчиками программных продуктов. Импонировала уверенность в своих силах и возможностях конкурирования с западными брендами. Но постепенно и у меня, и у коллег проектировщиков нарастало раздражение из-за отсутствия того, что существует сейчас и называется бесшовной интероперабельностью. Обычную интероперабельность и тогда, и сейчас с горем пополам обеспечивает «чудо компромисса», франкенштейно-подобный стандарт (формат) IFC (Industry Foundation Classes), который почему-то считается открытым. Западные структуры публично и непублично очень много делали и продолжают делать для того, чтобы этот формат IFC еще хоть немного просуществовал, так как это очень выгодно для захвата и удержания рынков.
Параллельно с официальной трудовой деятельностью (за которую платили зарплату) приходилось заниматься и общественной, которая, кстати, очень помогла в становлении