га не видно уже с полчаса, а на эти волны смотреть – тошнить начинает, и что спасибо, больше ему не надо. А про океаны не забудьте напомнить ему еще, чтобы не запамятовать, чего он видеть не хочет ни при каких обстоятельствах, и вообще, если бы он знал, что это ваше море такое большое, мокрое и колыхающееся, он бы настоял на Шартр-аж-Шетхе, или как он там. Тогда царевич поспешил его успокоить, пообещав в скором будущем огромное количество самых разнообразных островов, которые, практически находятся в виду друг друга, и что, если постараться, от одного до другого можно добросить что-нибудь тяжелое. На этом Волк немного утешился, улегся на спину, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
И поэтому не увидел того момента, когда на них свалился человек.
Иван глаз не закрывал, но тот факт, что он стал этому свидетелем, ясности в вопрос далеко не внес. Скорее, совсем наоборот. Просто совершенно внезапно в чистом солнечном небе стала расти и увеличиваться в громкости точка, пока не превратилась в полураздетое человеческое существо, запутавшееся в своих собственных руках и ногах в попытке то ли взлететь, то ли уцепиться за что-то.
Для старого Масдая это тоже стало неприятным сюрпризом.
– Это обязательно надо было уронить мне на спину с такой силой? – недовольно прошуршал он. – Непонятно, чем вы там только занимаетесь, пока… Третий?! Он что – с солнца упал? Всегда знал, что в этой Стелле приличным коврам-самолетам делать нечего!
Незнакомец, спружинив на Масдае, как на батуте, шлепнулся рядом с Серым и остался лежать с закрытыми глазами. Лицо его приняло торжественно-скорбное выражение.
Зато подскочил застигнутый врасплох Волк.
– Дай ты умереть мне спокой… Но.
Взгляд на Иванушку. Взгляд на незваного гостя.
– Это кто? – почему-то шепотом спросил он.
– Не представился, – также шепотом ответил царевич.
– А что он тут делает?
– Лежит?
– Спроси его, чего ему тут надо.
Иванушка на мгновение сосредоточился, потом откашлялся и нараспев торжественно произнес:
– Юноша бледный, поведай, зачем ты явился; в небе парил ты зачем, облака попирая ногами?
Самозваный пассажир открыл один глаз – второй распахнулся сам при виде лукоморской парочки, и на лице его отразилось непонятное сомнение, смятение чувств в комплекте с легким испугом. Он поморгал, хотел что-то сказать, но почему-то передумав, сначала беззвучно пошевелил губами минут с пяток и наконец осторожно ответил:
– О, лучезарные боги, чей лик затмевает солнца сиянье и звезд многочисленный рой. Имя не знаю я вашего, горе мне, горе – смертного жалкого просьба в сердцах не винить. Звать меня – скромный Ирак, сын Удала, внук Мирта. Дед мой прославлен в веках был…
– Короче, стеллянин, – нетерпеливо махнул рукой Серый. – Давай про себя.
Стеллиандр замолк на полуслове и с потяжелевшим в момент испугом глянул на Волка.
– В час развлеченья, досуга, за пенною чашей с радостью слушать мы будем исторью твою, – почти тут же поддержал его Иван, гордый своим экспромтом.
– Боги мои, пожалейте… Мой отец… Отец мой – архит… зодч… строитель известный. Строил он лабиринт… запутан… строенье одно… на острове Мине… – и в сторону, отчаянно: «Боги милосердные, помогите попасть в размер… Пять минут, как мертв – и уже такое позорище… Эх, говорила мне матушка – учи литературу…»
– Как ты сказал? – недоверчиво склонился над ним Иван.
– Что? – уточнил Ирак.
– Всё! Ты говорил не… ритмически организованными высказываниями! – обвиняюще прищурился царевич.
– У меня в школе любимым предметом была физкультура! – оправдывался Ирак. – А когда проходили Эпоксида, я болел! А из Демофона я вообще смог запомнить только «Си вис пацем – смит-и-вессон»!
– Парабеллум, – машинально поправил его Иванушка.
– Так вы, стеллиандры, не говорите этими дурацкими стихами без рифмы? – все еще недоверчиво уточнил Серый.
– Нет. А вы?
– Что мы – похожи на этих… Домофонов? – покрутил пальцем у виска Волк с явным облегчением.
– Не похожи, – не очень уверенно согласился Ирак. – Но вы же боги! А боги должны разговаривать, как писал Эпоксид. Я же читал!..
Непонятно почему, Серый хрюкнул, быстро отвернулся и, закрыв лицо руками, стал издавать загадочные звуки. Иван же, наверное, понял, потому что покраснел, снова откашлялся, и только тогда обратился к новому знакомому:
– Извини, но, по-моему, ты нас с кем-то путаешь.
– Путаю?
– Да. Путаешь. Мы не боги.
– Не боги?
– Нет.
– То есть вы хотите сказать, что по небу, кроме нас с отцом, каждый день летает полно народу, которому просто надоело ходить по земле?
– Ну не совсем…
– И эти летающие люди чудесным образом спасают… Я ведь не мертвый? – с опаской быстро ощупал себя