место в центральном правительственном аппарате – ради которого он и отправился в столицу.
Леграсьё вне себя от волнения. Сегодня он стал свидетелем поистине драматических событий, развернувшихся на заседании Национального конвента. Робеспьер без обиняков разоблачил и осудил «иностранный заговор», цель которого – раскол нации и поглощение революции. Он обещал (перефразируя Леграсьё) сорвать пелену, скрывающую коррумпированных предателей, прячущих свои тиранические лица за улыбкой надежды. Он стоял как скала напротив своих врагов в Конвенте, олицетворяя собой Добродетель и готовый дать отпор объединившимся силам преступности и коррупции[53].
Леграсьё возмущен тем, что, несмотря на ту бездну беззакония, которую Робеспьер раскрыл своим коллегам-депутатам, собрание решило не публиковать его речь – и не рассылать ее в провинции. Таким образом, людям отказывают в праве знать добродетели непорочных и пороки коварных. К возмущению Леграсьё, враги Робеспьера пошли еще дальше: они осмелились обращаться с этим стражем свободы как с диктатором! Робеспьеру пришлось положиться на силу своего характера, чтобы выдержать прием такого рода в Конвенте.
Однако один лучик надежды пробился сквозь мрачные тучи этого дня. В тот вечер, согласно свидетельству Леграсьё, Робеспьер посетил «святилище патриотизма», то есть знаменитый парижский Якобинский клуб[54]. Клуб получил свое название в честь места, где собирались его члены, – монастыря св. Якова, бывшего доминиканского здания на северной стороне улицы Сент-Оноре, всего в нескольких сотнях ярдов от квартиры Робеспьера. С самого момента своего основания осенью 1789 года – в качестве Общества друзей конституции – клуб оказался привлекательным местом для наиболее радикальных депутатов Национального собрания. Однако членство в нем открыто и для частных лиц, приверженных патриотическому делу. Разворачивающиеся здесь дебаты – и принимаемые здесь решения – сильно повлияли на Национальное собрание. К счастью для Робеспьера, его многочисленные друзья и поклонники в клубе горячо поддержали его намерение наказать предателей, где бы те ни находились. В течение дня шляпы неоднократно – и с отчаянным энтузиазмом – подбрасывались в воздух в знак поддержки и солидарности.
Итак, завтра, сообщает Леграсьё своим друзьям в провинции, 27 июля 1794 года, якобинцы будут обсуждать выявленный Робеспьером заговор. Вот тут-то и начнется настоящая война не на жизнь, а на смерть – против тиранов. В самые ближайшие дни мы станем свидетелями торжества Республики свободы и равенства, увидим всплеск ненависти к тиранам – и волну справедливой мести от рук народа, которая обрушится на предателей. Под мудрым руководством Робеспьера восторжествует единство. Удел же нечестивых – исчезнуть с лица земли…
Приближается полночь, завершающая день