ём путались, как куры в курятнике перед грозой. Держал он равновесие: утро вставало, зевая, а вечер укладывался спать, не засиживаясь. Но однажды – хвать! – пропал Камень, и началась в мире кутерьма.
В деревне Заречной, где дома пирогами пахли, а печь сама тесто месила, если хозяйка нос воротила, народ пригорюнился. Ночь тянулась, как старухины сказки, а день мелькал, будто воробей на заборе – чирик, и нету. "Колдовство!" – кричали одни. "Тролль утащил!" – вторили другие. А третьи чесали затылки да ждали, пока само рассосётся.
Тут-то и начинается наша сказка – не простая, а с присвистом да притопом, как песня у костра.
Элара, девка бойкая, сидела у ручья и пялилась в воду. Не от скуки, а с толком: она в отражениях будущее видела, дар у неё такой был. Волосы золотые, как рожь на закате, глаза синие, как лужи после дождя, а пояс на платье светился, будто светлячков туда зашила. Только вот вода в тот день была мутная – то ли рыбы хвостами плескали, то ли ручей над ней потешался.
– Ну-ка, показывай, что там дальше будет, – буркнула Элара, тыча пальцем в рябь.
Вода закрутилась, и явился образ: старуха сгорбленная, с носом-крюком, хихикала и держала Лунный Камень. Рядом громадина топала, землю трясла – то ли тролль, то ли гора о трёх ногах. А потом – хлоп! – старуха обернулась девицей, да такой, что глаз не отвести: волосы каштановые, глаза золотом горят.
– Тьфу ты, опять загадки! – сплюнула Элара. – То бабка, то краля, то зверюга какая-то. Это что ж, мне одной разгребать?
Встала она, отряхнула подол и решила: "Камень искать пойду, а то ночи длинные, спать неудобно, да и пироги сами не пекутся больше."
А в это время Финн, парень крепкий, как дуб, и весёлый, как ярмарочный плясун, шёл домой с охоты. Меч за спиной у него ворчал, как кот, которому миску не дали:
– Чего плетёшься, лодырь? Машни мной хоть разок, а то ржаветь начну!
– Да тихо ты, железяка, – шикнул Финн. – Враг ещё не показался, а ты уже брюзжишь.
На шее у него висел амулет – волчий клык, а волосы тёмные торчали, будто ворон их гнездом сделал. Дошёл он до деревни – а там беда: дома покосились, заборы сломаны, а следы на земле такие, что курица бы в них гнездо свила.
– Это что ж за зверь тут гулял? – присвистнул Финн.
Старуха соседка высунулась из окна, костылём потрясая:
– Тролль, говорю тебе, тролль! А с ним то ли бабка хромая, то ли девка плясунья – не разберёшь. Камень наш уволокли, вот и ночь теперь до обеда тянется!
– Ну, тролль или не тролль, а деревню я им не спущу, – сказал Финн, хлопнув мечом по ладони. Меч звякнул: "Вот это разговор, хозяин!"
И свела их судьба у старого дуба на краю Туманного Леса. Элара вышла из-за куста, Финн шагнул с тропы, и оба уставились друг на друга, как два кота над одной рыбиной.
– Ты кто такая? – спросил Финн, уперев руки в бока.
– А ты кто такой? – фыркнула Элара. – Я Элара, будущее в воде вижу. Камень ищу, что ночь удлиняет. А ты?
– Финн я, кузнец и боец. Тоже Камень ищу, да ещё тролля за шиворот встряхнуть хочу. Деревню мне разнесли, понимаешь!
Элара прищурилась:
– Видала я в воде старуху с троллем. Только она не просто старуха – то бабка хромая, то девица, глаз не отвести. Камень у них, видать.
– Ну, вдвоём пойдём, – решил Финн. – Ты воду спрашивай, куда шагать, а я мечом махну, если что.
Тут дуб зашумел, листья зашуршали, и из-под корней вылез Старик Лесовик – борода из мха, глаза зелёные, как болотные огоньки. То ли сам пришёл, то ли лес его подкинул – с ним никогда не угадаешь.
– Ох, молодёжь, – прохрипел он, потирая руки. – Камень ищете? Так слушайте: это Вейра, злая волшебница, его утащила. То старуха, то краля – как ей выгодно, так и вертится. Хочет мир в ночи утопить да править всеми, будто царица. А тролль её – Траг зовут – дурень здоровый, но дубиной машет знатно.
Элара рот открыла:
– Вейра, значит? А я думала, просто бабка чудная.
– И как её одолеть? – подхватил Финн. – Троля то я мечом зарублю, а с ней что делать?
Лесовик хмыкнул, бородой тряхнув:
– У Вейры зеркало есть, Чёрное зовётся. В нём вся её сила – и красота, и фокусы. Разобьёшь зеркало – останется старухой навек, без магии, хромая да ворчливая. Только оно в логове её, за Чёрными Скалами, а там время тянется, как тесто на сковороде: час прошёл, а снаружи день миновал. Вот вам посох, он путь укажет. Да лес уважайте, а то ветки по ушам нашлёпают!
Финн взял посох, покрутил:
– А он не ворчать будет, как мой меч?
– Не будет, – хихикнул Лесовик. – Но если уронишь, сам за тобой побежит да по пяткам стукнет! А я пошёл, байки травить. Ещё свидимся, коли лес захочет!
И пропал он – то ли в дупло ушёл, то ли за кусты нырнул.