em> Когда покажется, что груз не по плечу, А мрак вокруг становится сильнее Света, Возьми свечу, зажги свою свечу – На огонёк её сойдутся вдруг поэты. Нет, не лелеяла их (каждого) судьба; А сердце, как в тисках, сжимала мука; Какая горькая жила в душе мольба! И вот протягивают: кто строку, кто руку… Они стоят незримо здесь, сейчас, Те, чьи слова в сердцах рождают пламя, Они глядят с тревогою на нас, Сколь трепетны мы в обращеньи со словами. И стон ухода, и рожденья миру крик, Явлений суть, мерило и основа – Живой величественный наш язык, Родное русское святое слово. И пусть не кажется, что груз не по плечу, Что мрак вокруг становится сильнее Света: Из глубины веков горящую свечу Передают тебе все русские поэты.
Февральская лазурь
(По одноименной картине И. Э. Грабаря)
Бывает, после долгих зимних бурь
Вдруг вспыхнет, ослепив, февральская лазурь.
Прольется с высоты холодный синий цвет,
И солнцу не согреть берёзовый букет:
Лишь прошлогоднюю листву позолотит…
Но, утонув в снегу, сверкая, роща спит:
В ней нет ещё предчувствия весны.
Берёзам снятся озорные сны,
И слышится хрустальный перезвон,
И белым цветом весь исчерчен небосклон…
Морозный воздух освежит лицо,
А к ночи всё подёрнется свинцом.
Но голубеют тени на снегу,
Но счастье комом в горле на бегу.
Такая радость, вынырнув из бурь,
Вдруг увидать февральскую лазурь!
Вербное воскресенье
Со скрежетом Голгофу строит век…
Как птенчики, пушистые комочки
У вербы. Но к земле прикноплен прочно
Земных сует браслетом человек…
Непознанное сердце перед частоколом дел,
Желаний, мнений не прозреет снова.
И у Креста не опадут оковы
Душевной смуты. Где ее предел?!
А Он смиренно принимает зов
Земной надежды, что кричит: «Осанна!»
И Всеобъемляющему это всё не странно,
И виден Крест, и гвозди, и позор…
Мир дольний к горнему стучится днесь, ликуя:
Но труден к воскресенью путь, и не дойдёт иной…
Пусть трепетно у Чаши неземной
Умолкнет плоть, лишь милости взыскуя…
Наважденье явлений…
В игольчатых чумных бокалах Мы пьём наважденье причин…
Давно раскололись бирюльки:
Ребёнок от крика охрип.
В зияющей пропасти люльки
Вселенной безудержный скрип.
А Вечности смутные тени
Слегка пощекочут как ость.
Мы пьём наважденье явлений,
Клюку выдавая за трость…
О чём ты плакала вчера?
О чем ты плакала вчера?
Что время, чёрная дыра,
Прошелестело, прожужжало,
Что острое у жизни жало?
Et setera, et setera[1]…
Кому ты плакала вчера?
Золе угасшего костра?
Листу-ладони, что у клёна,
Летящим прядям ив зелёных?
Вернутся солью в землю слёзы;
Очнутся бабочки, стрекозы.
Как быстрокрыла их пора…
О чём же плакала вчера?
Et setera, et setera…
Не сверкают аксельбанты
Зимний день спрессован тьмою,
Шар луны окутан мглой.
С переполненной сумою
Дед Мороз ушёл домой.
Расписать хотел он окна –
Сделать это не сумел.
Вьюгу вызвать на подмогу
Издалёка не посмел.
Растерял свои таланты,
Расточил свои права.
Не сверкают аксельбанты,
Не кружится голова,
Не мерцают тайной свечи,
Не украсит