ерст округ разит.
Как у мачехи у младенькой – сынок в потолок,
Не разбойничек, не всадничек, не силач, не стрелок,
Вместо щек – одни-то впадинки, губы крепко молчат.
Как в дворцовом палисадничке гусли за полночь бренчат…
Поведешь в его сторонку оком —
Смотрит в стену.
Дай-ка боком
Д’ненароком
Да задену!
Ночь первая
Спит Царевич, распростерся,
Спит, не слышит ничего,
Ровно палочкой уперся
Месяц в личико его.
Соврала, что палочкой:
Перстом светлым, пальчиком.
И стоит бабенка шалая
Над мальчиком.
“Скрытные твои ресницы, —
Без огня сожжена!
Отчего я не девица,
А чужая жена!
Отчего-то людям спится,
А мне плачется!
Отчего тебе не мать родная
Я, а мачеха?
На кроваточке одной
Сынок с матушкой родной.
С головеночкой льняной
Ребеночек мой!
Молчи, пес цепной!
Не реви, царь морской!
Проходи, сон дурной!
Ребеночек – мой!
В кипяток положь яйцо —
Да как не сварится?
Как на личико твое цветочное
Не зариться?
Для одной твоей лежанки
Я на свет рождена.
Я царевичу служанка —
Не царёва жена.
Обдери меня на лыко,
Псам на ужин изжарь!
Хошь, диковинный с музыкой
Заведу – кубарь?
Гляжу в зеркальце, дивлюся:
Али грудь плоска?
Хочешь, два тебе – на бусы —
Подарю глазка?
Не введу в расход, – задаром!”
А сынок в ответ,
– К взрослым пасынкам – нестарым
Мачехам ходить не след. —
“Дай подушечку поправлю!”
– Я сам примощусь! —
“Как же так тебя оставлю?”
– Я и сам обойдусь! —
“Ай пониже? Aй повыше?”
– Мне твой вид постыл! —
“Видно, разум твой мальчиший
Звоном по морю уплыл.
Али ручки не белы?”
– В море пена белей! —
“Али губки не алы?”
– В море зори алей! —
“Али грудь не высока?”
– Мне что грудь – что доска! —
“Можно рядушком прилечь?”
– Постеля узка! —
“Коль и впрямь она узка – свернусь в трубочку!
Говорливые мои шелка? – скину юбочку!
Все, что знала, позабыла нынче за ночь я:
Я крестьяночка, твоей души служаночка!”
А Царевич ей в ответ
Опять всё то же:
Всё: негоже, да не трожь,
Не трожь, негоже!
“Али личиком и впрямь не бела?”
– Не страми родство, да брось озорство! —
“Ох, зачем тебя не я родила?”
– Мне не надо твоего – ничего! —
“Ох, височки, волосочки мои!”
– Корабельные досочки мои! —
Поздний свет в ночи, да треньканье струн…
То царевичев усердный шептун
Три свечи зажег – да вниз головой,
Да псалмы поет на лад плясовой.
На угодничков плюет, давит мух,
Черных сродничков своих славит вслух.
– Распотешь себя, душа, распотешь! —
Над лампадочкой святой клонит плешь.
– Слюнка, слюнка моя, верный плевок!
Ты в лампадочке моей – поплавок.
Я недаром старичок-колдунок:
Не царевичев ли вижу челнок?
Шея лебедем, высок, белогруд,
В нем Царевич мой, и я с ним сам-друг.
Всколыхнулася лазурная рябь:
К нам на гусельный на звон – Жар-Корабь!
Подивись со мной, пророк Моисей!
Купины твоей прекрасной – красней!
Посередке же, с простертой рукой —
Не то Ангел, не то Воин какой.
Что за притча? Что за гость-за-сосед?
Не