амок затянулся в легкую мелодию. Сквозь окна с тяжелыми ставнями просачивались редкие лучи тусклого света, слегка освещая интерьеры, украшенные старинными гобеленами и массивной мебелью. Воздух наполнился запахом влаги и древесины, а ветер, проникая в щели, скрипел старыми дверями, заставляя их сопротивляться, будто желая остаться в тишине. Лысый мужчина с роскошной бородой, сцепив руки за спиной, мерил шагами коридор перед своими покоями. На его душе царило беспокойство; ладони непроизвольно сжимались в кулак, а на лбу проступал пот. Крики его жены были слышны всем, кто находился в замке, ведь она рожала ему наследника. В один миг все стихло, были слышны лишь раскаты грома и ритмичные постукивания капель о массивные окна. Раздался детский плач, сердце мужчины сжалось от волнения и он, не раздумывая ни секундой более, рванул в покои, распахнув двери и расталкивая целителей. Приблизившись к кровати, он увидел своего ребенка на руках жены, по его совсем юному лицу стекали первые слезы, а беззубый рот был открыт настолько широко, насколько это возможно. Взяв младенца на руки, отец широко улыбнулся и громко заявил: “Это мой сын – Калистен Фредгольм и он станет величайшим воином своего поколения! Любой, кто решит вступить с ним в схватку, вскоре окажется на коленях.” Эти слова стали пророчеством.
16 лет спустя.
Солнце стояло высоко, пекло оно так, что казалось, будто в его намерения входило сжечь дотла все живое. Многие юноши, пытаясь спастись от жары, укрылись под тенью дуба, широко раскинувшего свои ветви, будто пытаясь прикрыть их. Но были те, кому повезло меньше. Двое парней стояли на тренировочной площадке, держа в руках деревянные мечи; ранить бы ими не удалось, но удар ощущался от этого не менее болезненным. Один из них стоял в оточенной до идеала боевой стойке. Его меч был вскинут к правому плечу и держался он за него обеими руками, в такой позиции никакая часть тела не помешала бы отражать удары противника. Сдув с глаз выбившуюся прядь волос, юноша устремил взгляд на своего оппонента. Его рука, в которой он держал меч, дрожала так, будто от этого поединка зависела жизнь. Стоял он неуверенно, о какой-либо боевой позиции и речи не шло. Преподаватель махнул рукой, и парни сблизились. Первым атаковал тот, кто держал меч одной рукой, удар был нацелен на шею, однако был легко парирован и в качестве контратаки последовал толчок плечом, из-за чего его и так неуверенная стойка была разрушена, и он повалился на землю. Преподаватель остановил поединок и сказал: “Калистен, как всегда превосходно. А вот вы, Александр, сегодня были еще хуже, чем обычно.” Калистен протянул руку своему товарищу, помогая ему подняться. Александр принял помощь и встал, отряхиваясь от песка, со стыдливым выражением лица. Парни ушли с тренировочной площадки и Александр решил заговорить: “Знаешь, иногда я завидую тебе. У тебя лучшие результаты во всех дисциплинах, известные родители. Я чувствую себя незначительным, когда сравниваю нас.” Калистен нахмурился и ответил: “Не говори глупостей. Я, например, хотел бы такой же подвешенный язык, как у тебя. Ты любого заболтаешь, а я могу только мечом да кулаками размахивать”. Александр улыбнулся, утешенный словами друга, и размял конечности, которые все еще болели после неудачного приземления в поединке. Навстречу двум юношам вышел гонец и передал письмо Калистену. В нем неровным почерком была написана просьба: “Возвращайся домой прямо сейчас. Это срочно”. С недоумением сунув письмо в карман штанов, он попросил Александра передать остальным, что он отлучился и по делам и быстрым шагом пошел в сторону замка, принадлежавшего его семье. Войдя в него, парень обнаружил непривычную для дома тишину, служанки не сплетничали между собой, а на кухне ничего не кипело, даже шагов не было слышно. Поднявшись по лестнице, он увидел, как рыдающую мать выводят из покоев. Она в истерике пыталась вырваться и кричала, чтобы они дали ей увидеть его в последний раз. В сердце молодого человека закралась тревога и он поспешил в покои, однако его остановили на входе. Он взглянул на слугу с непониманием и раздражением и тот тихо пробормотал: “Молодой господин, вам не стоит туда входить. Ваш отец мертв”.
Глава 2
Калистен лежал на кровати, прожигая взглядом потолок. Прошло уже около двух суток с момента кончины его отца, но парень за это время так и не позволил ни единой слезе скатиться по его щекам; как только он чувствовал, будто готов разрыдаться, в голове звучал голос отца, твердивший о том, что его сын – потомок великого воина и слезы недостойны омрачать его мужественное лицо. В замке было темно, несмотря на свечи, которые никогда не затухали. Казалось, что тени до сей поры, лишь таившиеся в углах, разом решили явить свое существование и затмить свет своим присутствием. Калистен глубоко вдохнул. Воздух отдавал смертью и безысходностью, чем больше парень вдыхал, тем глубже скорбь пускала корни в его сердце. Тишину нарушил стук в дверь, а затем раздался противный скрип, который она издает в том случае, если начать ее медленно открывать. В проеме показался слуга, он глубоко поклонился, тем самым извиняясь за нарушенный покой и вошел внутрь. Прочистив горло, мужчина начал говорить: “Молодой господин, ваш покойный отец, да вознесется его дух к богам, за пару дней до своей смерти изволил вызвать меня к себе. Смею полагать, что он знал о скорой кончине и распорядился при ее наступлении отдать этот фолиант лично вам