Для новых открытий нам и дан разум. И я считаю глупцами американских религиозных фанатиков, добившихся запрета клонирования у себя в стране.
– Тупое стадо, – осуждающе качнув головой, промолвила Аирин. – Как их можно назвать верующими, если они не доверяют господу, ставя под сомнение его дальновидность. Ведь, позволив своему творению изобрести множество способов отнимать жизнь, он наверняка одобряет тот, что даёт возможность её сохранить.
– Похоже, вы уже не раз обсуждали этот вопрос, – улыбнулся Йарден. – И я полностью с вами….
Мужчина не договорил, потому что в переднюю вошли Дитрих с Евлапом, и он едва не задохнулся в крепких объятиях друзей.
Вскоре они сидели за накрытым столом и говорили о грядущих переменах.
– Я не политик, – пожимая плечами, говорил Виктор, – но, если возникнет необходимость, готов встать под твои знамёна.
– Об этом рано, – отвечал Дитрих. – Мне понадобится время, чтобы понять, что же натворили мои последователи, а особенно нынешнее правительство. На это уйдёт не один месяц.
– Времени нет, – возразила присоединившаяся к беседующим Генриетта, – нападения учащаются, и воевать надо уже сейчас.
Штригель задумался.
– Ты права, Грета, – наконец, сказал он. – Сначала надо разобраться с пришельцами, кем бы они ни были.
Тиалонай вдруг скрипнул зубами и, побледнев, откинулся на спинку стула.
– Опять, сынок? – испуганно спросил Дитрих.
Йарден тоже встревожился.
– Что с ним? – испуганно спросил он.
– Сердце отказывает, – ответил Штригель, склоняясь над Тиалонаем. – За спиной у него полное переживаний детство, а в настоящем нервная работа с большой ответственностью. И меня беспокоит, что приступы стали повторяться слишком часто.
– Ничего, – пытаясь улыбнуться, выдавил мужчина, – мотор у моего сменщика будет получше, мы приняли меры.
– Слышать не хочу о твоём клоне, – сердито пробормотал Дитрих.
И, вводя лекарство, пояснил:
– Несмотря на то, что все мы стали неумирающими, я боюсь смерти близких. Меня мучают опасения, что рано или поздно произойдёт сбой, и они не воскреснут. Я чуть не сошёл с ума от страха, увидев изломанные тела Вити и Иры, но, слава богу, всё закончилось благополучно, и мы снова вместе.
– Я даже присутствовал на собственных похоронах, – засмеялся Прокудин.
– Не знаю, как у тебя хватило смелости, – промолвила Генриетта, – я бы не смогла.
– Хотел проверить себя на вшивость, – усмехнулся Виктор.
Пришедший в чувство Тиалонай задумчиво посмотрел на друзей.
– Надо подключить психологов, – сказал он, – и выяснить всё о симбиозе мозга и души.
Дитрих хмыкнул.
– Сынок, душа суть мистическая, её нельзя исследовать.
– Я попытаюсь, – откликнулся учёный.
Он поднялся.
– Прошу прощения, но мне