Не приближайтесь ко мне.
Выставляю дрожащие руки вперед. Тонкий браслетик на левом запястье, подарок от сестры, позвякивает тихонько в искусственно созданной тишине. За моей спиной возникает двухметровая глыба, по всей видимости, капитан Волкова, скручивает меня одним махом и блокирует всякое движение.
Волков подцепляет пальцем тесненный ремешок на моей шее, ведет по нему вниз и обводит объектив фотоаппарата. Молча, без толики эмоций в лице. Успеваю подавить крик, когда он силой срывает дорогую для меня вещь и рассматривает ее с хищной ухмылкой. Я корчусь от дикой боли и искр в глазах. Упала бы ниц, если бы не болезненный капкан, в который угодила по собственной глупости.
– Госпожа Алонцева. Давно мечтал с вами лично познакомиться.
Его грудной голос со свистом пролетает мимо моих ушей. Капельки слез, сгустившиеся в уголках глаз, размывают его самодовольный образ. Может и к лучшему. Не увижу мерзавца, которого мечтаю упечь за решетку весь последний год.
– А вы, рады нашей встрече?
Вынимает карту памяти из Никона, сует ее в нагрудный кармашек с алым язычком платка и кивает верзиле, удерживающим меня с особым удовольствием. Таким как он нравится причинять боль. Чувствуют себя на вершине пищевой цепочки.
– Пошел ты!
Выплевываю вместе с вязкой слюной.
Волков опускает голову, едва заметно, брезгливо морщится. Мизинцем стирает с лацканов пиджака мое грубое послание и делает ко мне два шага. Два коротких шага, вмиг лишивших меня смелости и желания противостоять.
Меня уже никто не держит. Глыба исчез. В огромном зале загородной резиденции Волкова в стиле арт–деко только я и он. За высокой дверью с золотыми ручками звучит танцевальная мелодия. Приятный бархатный тембр певицы зовет в мечтательное путешествие.
– Ты ведь знаешь, что я могу с тобой сделать, да?
Сердце перестает биться. У меня асистолия.
– Вы мне угрожаете?
Соленые дорожки испещряют щеки. Превращают меня в плаксивого мима. Но я внутренне сковываю себя железными кольцами, ради хрупкой надежды выбраться отсюда живой.
– Нет. Мне незачем тебе угрожать. Ты сама уже все поняла.
Жесткие губы шевелятся, озвучивая смертельный приговор.
– Вы ведь убьете меня?
– За что? – густые брови встречаются. – За то, что проникла на мой званый вечер, сунула нос в мои дела и поверила в свою исключительность?
– Вы все монстры! – нервы подводят. – Все до единого! И заслуживаете, чтобы о вас узнали люди и прогнали из города.
– Вилами и топорами? – подкидывает фотоаппарат. – Мы не в Средневековье, Алонцева. И, увы, ты не лидер кучки праведников, жаждущих уничтожить вселенское зло. Ты всего лишь, жадная до сплетен журналистка, возомнившая себя бессмертной вершительницей судеб.
– Ублюдок…
Улыбается неприязненно. Щурится с прямым подтекстом: ты в безвыходной ситуации. Через секунду, прибивает к моей груди фотоаппарат. Инстинктивно прихватываю бесценную для себя вещь.
– У меня есть к тебе предложение, раз уж ты такая ушлая.
– И что же вы мне можете предложить Александр Родионович?
Смотрим друг другу в глаза. Я на грани полной капитуляции, а он совершенно спокоен. Ни тени сомнений, ни мимолетной снисходительности. Я вязну в трясине и в его разрушительной энергетике. Уже молчу про кровавый ореол вокруг него. Вижу это странное сияние на протяжение многих лет. Даже на фото. Рядом с ним всегда необъяснимый дух витает. Где бы я не встречалась с Волковым, всегда происходят аномальные вещи. Все бутылки шампанского внезапно взрываются или девушка случайно оступается и летит с семнадцатого этажа.
Он смерть. Он проклятие. Он демоническая сущность под видом прекрасно сложенного мужчины в одежде от именитых дизайнеров.
– Я…
Местоимение срывается с его напряженных губ, но теряется в громком шорохе, который сопровождается женским визгом.
Глыба затаскивает в зал, где мы находимся вдвоем, молоденькую девушку с длинной русой косой.
– Как и просили босс, что прикажете делать с ней?
Большой ручищей толкает зареванную незнакомку на свет. Красное лицо блестит от потекших теней, под носом кровь запеклась. Она трусится, боится любого шума и поджимает плечики. Я сжимаю камеру. Чуть не выдавливаю экран большим пальцем.
– Пристрели ее. Только по–тихому. Нам свидетели не нужны.
Он приближается к плачущей жертве хищной походкой, сильно дёргает ее за волосы. Бедняжка воет от боли, но замолкает от прямого взгляда Волкова. Я вздрагиваю, оцепенев от немыслимой жестокости.
– Больше никаких пожеланий, босс? – уточняет Глыба и сально усмехается.
Страх бьёт в грудь, кромсает ребра. Учащенный пульс отдается в ушах и блокирует распознавание чужих голосов. Я в полуметре от открытой двери. Кажется, до спасения рукой подать, но…я цепенею. Не могу заставить себя бежать. Бедная девочка