живо съедают их. Они как вампиры, только тем нужна кровь человеческая, а тапирам – мясо людей. И они живут среди нас, притворяясь людьми, скрывая свою хищную сущность и звериный оскал.
Эти новости очень насторожили и напугали Лию, которые сообщались в новостях по телевизору. Она работала в Церкви, убиралась там, мыла полы, звонила в колокола и читала на клиросе. Она жила с мамой рядом с Храмом. Всю свою жизнь она посвятила Господу, непрестанно умом и сердцем молилась, творила добрые дела во славу Божью. Какое-то время, девушка прожила в монастыре. Но ей не суждено было стать монахиней или инокиней, она вернулась в мир и утроилась на работу в Церковь. Друзей и подруг у нее не было, но она особо не расстраивалась из-за этого. У нее был свой собственный мир, мир Небес, молитвы и лучшие друзья, которые никогда не предадут – Святые и Ангелы. На самом деле, она любила уединение, и одиночество не считала наказанием: для нее это было Божье благословение. «Так суждено, что я отдана Ему» – говорила она всегда.
***
Раздался громкий колокольный звон. Он так протяжно и завораживающе звучал, и одновременно все вокруг замерло. Замерло в ожидании Господа. Это Бог людей звал вновь. Даже природа притихла и стала кроткой, как пугливая лань. Небеса просветлели, и, казалось, словно Сам Господь с высоты небесной смотрит на людей. Ангелы кружили над Церковью. Люди потянулись на вечернее богослужение. Начался перезвон колокольчиков, и птички радостно защебетали.
Лия с особой нежностью и благоговением дергала за веревочки колоколов и озиралась по сторонам. Она ждала снова. Ждала своего чуда. Ее пальцы аккуратно касались веревочек, и раздавался, словно, ангельский звон. А ее сердце так радостно трепетало, подобно тем птичкам, которые сейчас чирикали во дворе. Внутри у нее все дрожало, так бывало всегда, когда она была на колокольне. Она посмотрела на Небо, и ее голубых глаз коснулся -солнечный свет. Она перестала звонить, и уже вот-вот начнется служба, но ей не хотелось спускаться вниз. Она постояла пару минут там, но никакого чуда вновь не произошло, и в ее сердце закралась та же печаль и грусть, какая была до этого.
Ей хотелось бы поплакать, но она сдержалась, и стала спускаться вниз по крутой лестнице. Скинув пуховик и повесив его в раздевалке, Лия села на скамейку. Она плотно прижала тоненькие и худенькие ручки к щекам, и начала отогревать их. Казалось бы, еще пару минут назад, ее глаза светились от счастья, радости и восторга, и ее душу посетила Божья благодать. Но сейчас, она сидела на скамейке в Храме, совершенно усталая, грустная и болезненно-печальная. Глаза потемнели, лицо еще больше побледнело, а губы дрожали. Она казалась такой беззащитной и несчастной в эти минуты.
Каждый раз на колокольне, она ожидала встречу с Ангелом, и порой, она видела, как вдалеке в Небесах, летят Ангелы над Церковью, и она думала, что они остановятся возле Храма, но нет. Возможно, она ждала, что Ангелы придут за ней и заберут ее, но этого не случалось. И оттого, в ее сердце поселилась эта вечная грусть. Она плакала часто, в надежде уйти, когда же ее заберут на Небеса? Все знали, что она всегда видит то, чего не видят другие. Местные прихожане Церкви считали ее блаженной.
Вдруг ее неожиданно привлекла одна девочка с зелеными волосами. На вид, ей было шестнадцать лет, у нее была сережка в носу, глубокие глаза такого же цвета, как и волосы, и любознательный, живой взор. Она была одета в темном готическом платье и сама была олицетворением слова «очарование» и «юность». Лия увидела, что это та девочка, которая приходит всегда с мамой и сестрой. После службы, она к ней скромно решилась подойти. На удивление, они разговорились, и у них оказалось много всего общего, девочка «запала ей в душу». Впервые Лии кто-то понравился. Глаза ее были какими-то трогательными и родными для нее, и в ее образе было что-то сходное с ее душой. Это не объяснить, но так невыразимо ощущалось. Ей захотелось столько всего ей поведать и рассказать, но тотчас она отбросила эти мысли. Однако, с тех пор, они стали встречаться в Храме почти каждый день.
***
Десять лет спустя…
Яна всегда могла скрыться на кладбище среди серых надгробий с крестами могил усопших. И ей всегда было тепло и уютно там, в неясной мгле в тени высоких деревьев. Ей казалось, что мертвые – здесь, и они слышат ее и понимают не так, как живые. Она тоже считала себя умершей. Она садилась на скамейку возле могилы покойной матери и шептала молитвы Господу, открывала Псалтирь и читала кафизмы, которые приносили ей утешение и отраду.
После кладбища она шла по прекрасному лесу и любовалась небом, причудливыми облаками, где-то вдали ей виделись Ангелы святые, гора Сион и все Господства. Среди покрытых инеем трав, она склонялась и шептала слова благодарности родной земле, ложилась и закрывала глаза и отдавалась тишине в задумчивой уединённости от всех шумных и болтливых людей. Она хотела быть одна и ей никто был не нужен. Она была в этом уверена, как никогда после стольких потерь и ненужных суетных встреч. Кладбище, лес и разговор с природой, молитва Богу – это то, что помогало жить и забирало боль, и в голове она слышала глас Ангела-Хранителя, который давал ей жизненные силы. Он был ее лучший друг. Шелест ветра дарил ей сладость свободы и тягу к небу, а деревья приносили тихую безмятежность.
«Доченька,