цветок для проходившей мимо женщины. Не более. Ну же, Савва Тимофеевич! Хватит дуться! – провела она пальцами по лацкану его пиджака. – Кстати, – услышала возбужденные голоса поклонников за дверью гримерной, – завтра у меня нет спектакля. Приходите вечером, как обычно. Непременно приходите!
Савва благодарно поцеловал ей руку, и Андреева с царственным видом опустилась в кресло лицом к двери.
В гримерную постучали и через мгновение комната заполнилась гурьбой восторженных почитателей. Морозов отошел к стене.
Мария Федоровна вскинула руку в знак прощания и растворилась среди цветов и восторгов.
Домой Савва пошел пешком. Чувствовал себя счастливым. «Богиня! Просто богиня!» – повторял он мысленно вновь и вновь, все еще не веря, что такая женщина – красивая, утонченная, талантливая, окруженная толпой восторженных поклонников, любого из которых могла поманить одним движением изящного пальчика, выбрала именно его. Понимал, что с каждым днем, с каждой новой встречей все более попадает под ее колдовское, манящее обаяние, растворяется в темных глазах, сходит с ума от случайного легкого соприкосновения, но ничего с собой поделать не мог, да и не хотел. Рядом с Марией Федоровной он вновь открыл в себе способность любить.
«Коготок увяз – всей птичке пропасть!» – выскочила из подсознания несвоевременная мыслишка.
«Ради такой женщины и птички не жаль! – отмахнулся Савва. – А истинная любовь – всегда жертва».
– Савва Тимофеевич! Приветствую вас! – из поравнявшегося с ним экипажа выглянула развеселая кудрявая голова.
«Федька Данилин, – узнал Савва. – С большим азартом проматывает свалившееся на него наследство».
– Чегой-то вы пешком разгуливаете, Савва Тимофеевич? – Гуляка вылез на подножку экипажа. – А где же ваш знаменитый автомобиль? Неужто сломался? – заливисто расхохотался он. – И то – лучше лошадок ничего нет! Может подвезти? Еду, гляжу, бредете, голову повесили, будто потеряли чего…
– Езжай, езжай! – отмахнулся Савва.
«Нет. Не потерял. Скорее – нашел. Конечно – нашел!» – улыбнулся он собственным мыслям.
Зима на переломе веков выдалась снежная, вьюжная. Сугробы, обрамлявшие московские тротуары, с каждым днем поднимались все выше. Дворники до изнеможения расчищали дороги, будто соревнуясь с ней – кто кого. Вскоре на помощь дворникам пришло весеннее солнышко, прогревшее промерзшую Москву и оживившее веселые ручьи, которые наперегонки побежали вдоль домов и улиц, вызывая бурный восторг детворы.
Зимы в этом году Савва почти не заметил…
7
Вернувшийся из Берлина Морозов сидел в кресле в уютном кабинете Марии Федоровны и с удовольствием слушал рассказ о поездке театра в Ялту, чтобы показать Чехову «Чайку» и «Дядю Ваню». Радостно-возбужденная Мария Федоровна расхаживала из угла в угол, и оттого Савве то и дело приходилось поворачивать голову вслед. Делал он это с удовольствием. Андреева была хороша – в светло-бежевом, домашнем платье из мягкой