и которых занимают личные воспоминания участников и очевидцев этих событий. Дополнительные краски повествованию добавят фотоиллюстрации, позаимствованные из открытых источников.
Автор выражает глубокую признательность всем, кто помогал мне в работе над книгой. Отдельные слова благодарности я адресую моему научному консультанту доктору исторических наук Борису Николаевичу Ковалеву, а также Андрею Сергеевичу Никитину, который не только посоветовал мне заняться этой сложной темой, но и помогал преодолеть порой одолевавшие меня сомнения.
Пролог
Звездный час Альфреда Розенберга
Память – писарь нашей души.
Война есть вина, но она также есть искупление вины. В ней неправедная, грешная, злая жизнь возносится на крест.
Отними у народа историю – и через поколение он превратится в толпу, а еще через поколение им можно управлять, как стадом.
Тот, кто не помнит своего прошлого, осужден на то, чтобы пережить его вновь.
Рейхсляйтер Альфред Розенберг встретил наступивший 1941 год в дурном настроении. С недавних пор его по непонятной причине перестали приглашать на закрытые заседания в Рейхсканцелярии, где собирался ближний круг Гитлера. Это было обидно и несправедливо, ведь Розенберг всегда считал себя одним из самых верных соратников фюрера. Они почти одновременно вступили в партию, а в Мюнхене в день «пивного путча» шли в одной шеренге демонстрантов, когда полиция открыла стрельбу и вокруг стали падать штурмовики.
Оказавшись в тюрьме, Гитлер поручил именно ему, Альфреду Розенбергу, возглавить партию, находившуюся на грани развала. И он справился с этой задачей, сделав главным рупором движения газету «Фёлькишер беобахтер». А когда после девятимесячной отсидки Гитлер вышел на свободу, Розенберг безропотно возвратил ему партийную власть, сосредоточившись на разработке теоретических основ национал-социализма.
В своем монументальном труде «Миф XX века» он детально обосновал историческое превосходство арийской расы, заклеймив христианскую церковь, евреев и коммунистов как главных врагов прогресса: «Сегодня мир пробуждается к новой вере – к мифу крови. Нордическая кровь составляет ту тайну, которая выше и больше всех старых святынь».
Книга наделала много шума, но фюрер отозвался о ней уничижительно, обозвав во время одной из своих знаменитых застольных бесед «маловразумительным бредом, написанным самоуверенным прибалтом». Розенберг проглотил и эту обиду, он знал, что Гитлер не терпит соперников, а в партийных типографиях уже печаталась огромными тиражами его «Майн кампф» – будущая библия национал-социализма.
Когда НСДАП вышла из подполья, Розенберг оказался в тени. В эти бурные месяцы партии нужны были яркие ораторы, а он всегда лучше чувствовал себя за письменным столом, чем на митингах.
– Главным фактором величайших мировых переворотов всегда была устная речь, а не печатное слово, – наставительно говорил ему фюрер. – Оратор, выступающий перед народной массой, читает на лицах аудитории, насколько она понимает то, что он говорит, насколько она ему сочувствует. Ничего подобного не может сказать о себе писатель, ведь он своих читателей по большей части никогда даже не видит. Блестящий оратор по правилу будет и недурным писателем, а блестящий писатель никогда не будет оратором.
Розенберг мог бы многое возразить фюреру, но приходилось признать, что ему действительно не хватает ораторского таланта. Йозеф Геббельс, этот маленький плюгавый хромец с внешностью местечкового еврея, на митингах в «Спортхалле» овладевал огромной аудиторией словно женщиной, ловившей каждое его слово, а импозантный, наделенный арийской наружностью Розенберг удостаивался за свои умные речи лишь вежливых аплодисментов. «Камраду Альфреду» не хватает харизмы и темперамента, с сожалением говорили соратники по партии.
Оба они, Геббельс и Розенберг, претендовали на роль главных идеологов партии и уже поэтому терпеть не могли друг друга. Геббельс постоянно подкалывал и высмеивал Розенберга, иронически величая его «философом партии», а тот в ответ награждал оппонента титулом «малограмотного выскочки».
Увы, любивший сталкивать лбами своих приближенных фюрер в последнее время стал явно отдавать предпочтение Геббельсу. Он долго закрывал глаза на его скандальный роман с расово-неполноценной чешской актрисой Лидой Бааровой, и только слезные жалобы Магды Геббельс заставили фюрера приструнить «бабельсбергского бычка», который так запал на роковую красотку, что хотел уйти в отставку и даже пытался покончить с собой. Розенберг, напротив, считался примерным семьянином. После того как его первую жену-эстонку уличили в симпатиях к евреям, рейхсляйтер по требованию фюрера развелся и теперь вел спокойную, размеренную жизнь в новом браке.
Хотя отношения с людьми из ближнего круга Гитлера складывались у Розенберга более или менее ровно, он все же чувствовал себя среди них белой вороной. Прагматичные