в художественной студии, когда Сеул ещё был для них обоих городом надежд, а не компромиссов. Она рисовала людей на станциях метро – быстро, точно, с любовью. Ёнсу писал рассказы. У них был один на двоих эскиз мечты: кафе на Инсадоне, выставка её работ и книга с его историями.
Но весна может быть жестокой, если в ней слишком много ожиданий. Юнхи уехала в Пусан – без письма, без объяснений. Говорили, семья настояла.
Ёнсу не пытался вернуть её. Он просто стал писать меньше и чаще молчать.
Прошло семь лет. И сегодня, когда он поднял глаза от блокнота, Юнхи стояла напротив – взрослая, с другим цветом волос, но с той же легкой улыбкой, которую он когда-то любил рисовать словами.
– Ты всё ещё приходишь сюда? – спросила она, словно эти годы были только сном.
Он кивнул, не смея дышать. Юнхи подошла ближе и протянула руку.
– Тогда давай не будем терять ещё одну весну.
Без статуса: Начало
Хана третий раз за утро смотрела на экран телефона. Он был в сети. Опять. Но ничего не писал.
Вчера они переписывались до поздней ночи – обсуждали детские мечты, в которые уже почти никто не верит. Чансу оказался неожиданно живым, настоящим, не похожим на остальных из приложения. Не тем, кто кидает эмодзи и пропадает, а тем, с кем хочется ходить по улицам Сеула и говорить без фильтров.
Сегодня – тишина. Только зелёный кружок возле имени и чувство, будто кто-то смотрит на тебя издалека, но не решается подойти.
Хана перечитала их переписку. Его последнее сообщение всё ещё ждало ответа:
"Ты когда-нибудь думала уехать – не навсегда, а просто… выдохнуть?"
Она не ответила сразу. У неё была съёмка на Сеульской башне, потом звонок с агентством, потом… день просто закончился. А теперь – это странное, звенящее молчание.
Хана написала:
"Если не одна – да, очень даже."
Он прочитал почти сразу. Минуту – ничего. Потом всплыло новое сообщение:
"Пусан. Поезд в пятницу. У меня два билета. Ты не против окна?"
Хана не знала, что ответить. Только вдруг поняла, что улыбается – искренне, как давно уже не получалось. Потому что даже в мегаполисе, где все спешат и смотрят вниз, можно найти того, кто действительно смотрит на тебя.
Без статуса: Пусан.
Они встретились на вокзале Сеул-стэйшн под табло отправлений. Чансу держал в руках два кофе и выглядел так, будто тоже не верил, что она действительно пришла.
– Я волновался, что ты передумаешь, – признался он.
– Я волновалась, что ты пошутил, – ответила Хана.
В вагоне было тихо. Поезд мчался сквозь весну: мимо рисовых полей, невысоких гор, мимо маленьких станций, где никто не выходил. Чансу читал какую-то книгу на планшете. Хана смотрела в окно, изредка бросая взгляды на его отражение. Всё это было странно – и одновременно совершенно естественно. Как будто их знакомство было просто прологом к настоящему.
В Пусане пахло морем и солью. Они пошли на рынок Чагальчи – ели жареных осьминогов на деревянных палочках, пили сладкий рисовый напиток и смеялись, когда случайно перепутали станции на синей ветке метро. Потом долго сидели на пляже Хэундэ. Ветер с моря путал волосы, и никто из них не спешил говорить.
– Ты всегда так просто уезжаешь? – спросила она.
– Только если есть кто-то, ради кого стоит ехать.
Вечером они поднялись на смотровую площадку, откуда весь город светился как картина, написанная светом. Чансу стоял рядом, и между ними вдруг стало очень мало воздуха – и очень много тишины, которая не требует слов.
– Я не знаю, что будет дальше, – прошептала Хана.
– Давай не знать это вместе, – сказал Чансу.
Хана подумала: может, в этом и есть суть любви в XXI веке – не обещания, не лайки и не статусы. А билет в один конец. И человек, который ждёт на перроне.
Без статуса: Год спустя
Весна в Сеуле пахла дождём. Не сакурой, не жареным хлебом из булочных на Хондэ, а именно дождём – тёплым, несвоевременным, немного беспокойным.
Хана сидела у окна в своём небольшом офисе – теперь у неё была собственная студия. Не большая, но своя. На стене висели распечатки из Пусана: их фото на фоне заката, его рука в её – почти случайно, но навсегда.
Он зашёл тихо, как всегда. Без звонка. Он всё ещё носил свой старый рюкзак, в котором теперь лежала камера: спустя год он стал снимать для блогов о путешествиях и немного для неё – "только если ты заказываешь", говорил он.
– У тебя новый чай? – спросил он, заглянув в кружку.
– Имбирь с мёдом. Ты опять простыл?
– Нет. Просто соскучился по запаху твоей весны.
Они не жили вместе, но были вместе. Иногда каждый у себя, иногда – вместе в Пусане, где он теперь тоже работал несколько дней в месяц. Они не ставили статусов, не писали "в отношениях" – только "добавлено в