ество, но я бы с этим поспорил. Вместо еще десяти минут драгоценного сна приходится бодрствовать, так как после подобного пробуждения мой организм обратно в сон палкой не загонишь.
Посмотрел в окно. Погода, как всегда, паршивая: серое небо, от одного вида которого можно впасть в депрессию, не менее серые панельки напротив, серая дорога, по которой шныряют серые от грязи и пыли автобусы. Это Питер, детка! Кому-то не нравится подобный вид, но я себя к их числу не отношу. Вид как вид, ничего особенного.
Делаю глубокой вдох, сам не знаю зачем, и встаю с кровати. В глазах от этого сразу темнеет, голова кружится, но это нормально. И действительно, через несколько секунд все проходит. Отключаю будильник.
Подхожу к окну и открываю форточку. Меня обдает потоком холодного воздуха, отчего я весь сжимаюсь, а ноги хочется спрятать куда-нибудь подальше, так как по законам физики холодный воздух опускается вниз. Сразу хочется вернуться обратно в кровать, завернуться в теплое одеяло и, наплевав на все, пролежать так целый день. Но поддаваться искушению нельзя, надо иметь мужество и силу воли, чтобы ему противостоять. Поэтому я мужественно открываю дверь своей комнаты и не менее мужественно иду на кухню.
В коридоре сталкиваюсь с мамой.
– Ой, Тош, уже проснулся?
– Доброе утро, – вяло говорю я, тщетно пытаясь придать голосу хоть какую-то бодрость.
– Доброе-доброе, – нараспев говорит мама, накидывая пальто, – завтрак на столе, сестру разбудишь. Все, я побежала!
Она целует меня и скрывается на лестничной площадке. Закрыв за ней дверь, иду наводить утренний марафет.
В ванной из зеркала на меня смотрит не самый привлекательный молодой человек. Одним словом, табло находится в стадии настройки. Ну ничего, сейчас позавтракаю, вот тогда точно проснусь.
Закинув в себя холодную яичницу, так как греть смысла не вижу, иду будить сестру. Она уже в пятом классе, однако все равно не может вставать, как я, то есть вовремя и без будильника.
Спит Машка очень мило: ее каштановые волосы беспорядочно разбросаны по подушке, рот приоткрыт, одна рука слегка свисает с кровати. Правда умиляюсь я недолго, ибо почти сразу раздается храп. Не громкий, но достаточный, чтобы услышать. На лице невольно возникает улыбка.
С сестрой у меня вполне себе хорошие отношения, но при этом мы слишком разные. Мне вечно кажется, будто родители совершенно не занимаются ее воспитанием, позволяют чересчур много, также многое прощают. Поэтому роль воспитателя периодически беру на себя я: пытаюсь привить ей любовь к искусству, бьюсь над ней в тщетных попытках сделать более усидчивой, но все напрасно – она слишком милая и наивная. От этого у меня не хватает духу для того, чтобы достучаться до детского сознания не пряником, так кнутом. Машка очень пытается понять то, чему я учу ее, но ничего не выходит. От этого она сильно расстраивается и начинает ныть. Я вроде бы ничего плохого не сделал, а чувствую себя виноватым и вообще последним негодяем на земле. Думаю, с моим терпением мне никогда не стать хорошим родителем, а жаль.
– Эй! – трясу я ее за плечо, но она в ответ что-то пыхтит, не то во сне, не то в реальности, и переворачивается на другой бок.
Я повторяю попытку, но результат остается прежним. Терпение мое начинает подходить к концу.
– Маша, твою мать, вставай! – почти кричу я ей на ухо.
Она будто бы удивленно открывает глаза. Задача выполнена.
– Доброе утро! – с натянутой улыбкой говорю я.
Сестра угукает. Я разворачиваюсь и покидаю спальню. Не знаю, может быть, она снова уснет, но меня это мало волнует: была задача разбудить – я разбудил. Больше ничего поделать не могу. Да, честно говоря, и не хочу.
Напялив на себя джинсы и толстовку, ныряю в кроссовки, накидываю куртку, хватаю рюкзак и уже готовлюсь выходить, как вдруг за спиной раздается голос:
– А шапка?
Я оборачиваюсь и вижу Машку. Она стоит по центру коридора, уперев руки в боки.
– Зачем? – наигранно улыбаюсь я, – только сентябрь, еще совсем тепло.
– А мама что сказала?
Вот же какая приставучая! Мама то, мама се. Приходится брать с собой шапку, иначе она все расскажет родителям и тогда вечером меня ждет увлекательнейшая лекция на тему «Я тебя лечить не буду».
Наконец покинув квартиру, вызываю лифт, молясь, чтобы я угадал со временем. Прислушиваюсь: вот кабина подъезжает к третьему этажу, четвертый, мой, то есть пятый, но она не останавливается и идет дальше вверх.
Черт! Если бы не шапка, точно успел бы! Теперь придется ехать с сыном маминой подруги – со Святославом.
Слышу, как шумят двери лифта наверху, и кабина медленно идет вниз. Останавливается у меня, двери открываются. Я натягиваю на лицо маску добродушного безразличия и захожу внутрь.
Действительно, в кабине Святослав.
– Привет! – здороваюсь я.
Он смерил меня взглядом, ухмыльнулся, кивнул, и уставился