лать. Но я не против.
<Положительно. Есть х2>
– Да, будем есть. Будем много есть. Только бы акашки выдержали.
“Опасное падение температуры”, – тут же сообщает система поддержания АК, и на виртуальном экране внутри шлема ему вторит сообщение от второй, связанной адаптивной кинетоброни: “Желтое предупреждение: опасное падение температуры”. “Рекомендуется срочный запуск модуля СПЧН”.
Морозной пустыне вокруг все равно, и блудный СПЧН-100 по ней не ползает на выращенных от радиации тараканьих лапах, мечтая дать кому-нибудь приют и спасение.
– Знаешь, Носок… кажется, мы сдохнем. Но мы хотя бы вместе, правда? Вообще-то, я собирался тебя спасти, но как-то не сложилось.
Если у котов девять жизней, я бы одну на тебя, так и быть, не пожалел. Потому что ты не чей-нибудь, а мой кожаный.
<Положительно>, – передает нейролинк, не способный на сложные конструкции.
– Так всегда бывает с хорошими намерениями, да? Ты хотел помочь нам, и полез сюда. И застрял. А я хотел спасти тебя, и тоже попался. Благими намерениями вымощена дорога в ледяной ад.
Не такой уж ад. Мы просто заснем тут, и все. Ты и я. Вместе. Как всегда засыпаем. Только тут совсем не мягко и пледика нет. Но это не должно быть очень сложно.
<Вопросительно, данные>
– Ты прав. Мы должны оставить информацию, на случай, если нас когда-нибудь найдут. Чтобы, по крайней мере, кто-то узнал, что случилось. Хотя, если нас найдут через десяток лет, кому это все будет нужно?
Тебе, не мне же. Тебе надо что-то делать, потому что ты тревожишься, потому что ты кожаный. А я – кот, и я могу просто полежать у тебя на руках, и этого будет достаточно.
Еще на градус холоднее. Руки человека плотнее сжимаются вокруг маленького тела кота, и, может быть, он плачет.
Я хотя бы не буду волноваться, что с тобой станет без меня.
– Я хотя бы не буду волноваться, что с тобой станет без меня. А больше у меня никого нет. Мы замерзнем здесь, и никто даже не вспомнит. Нас забудут.
Не самый плохой конец.
<Позитивные эмоции>
Еще на градус холоднее.
<*>
Выходя из своей рабочей зоны, Алекс сорвал с дверей приляпанный стикер с криво написанным тезисом “Котятам – котячья смерть!”, наверняка, оставленный кем-то из собаколюбивых людей, обиженных Носком вчера, сегодня или завтра, и, подхватив своего четверолапого товарища на плечо, прошествовал по коридорам к центральному залу.
Носок, изображая меховую горжетку, красиво свисал с ворота его комбинезона и позевывал. На окружающий мир он смотрел с прищуром и презрением, которое принято считать врожденным у всех кошачьих. Хотя, по правде говоря, дело не в высокомерии – им просто лень раскрывать глаза слишком широко.
Стоило зайти в зал совещаний, как жизнь перестала быть такой уж спокойной штукой – даже безо всяких мероприятий: под ноги Алекса бросилась мелкая пушистая собачка из категории “выгуливайте своего комара в наморднике” и принялась колбасой наматывать круги, визгливо погавкивая.
Шипучка, слезай! Достану! Слезай! – прыгала внизу Бетти, завидев Носка на плече Алекса.
Хотя мелкая собачатина тоже была нейролинкована и, по всем параметрам, могла находиться здесь, как и Носок, она отличалась куда как более шумным нравом.
Отстань, вонючка, – прикрыл глаза кот. – Видеть тебя не хочу. А нюхать особенно.
– Алекс, твой кот опять ее дразнит, – пожаловалась Мара, прикладывая руку к виску и слушая сообщения по нейролинку, которыми Бетти закидывала ее, продолжая неистово скакать вокруг. – Ууу, зараза котячья!
– Мне он на нее не жалуется, – укоризненно отозвался мужчина.
– Конечно, это же не она его дразнит, а он ее! – возмутилась девушка. – Вот смотрю я на этого кота, – она сморщила нос. – И думаю…
– О том, как тебе делается грустно от того, что ты не можешь услышать, какими конкретно словами он тебя костерит про себя? Тебя и твою собаку?
– Нет, мне от этого совсем не грустно. Я думаю, правду говорят, что животные похожи на своих хозяев. А нейролинкованные – тем более!
– Полностью согласен. Ты такая же громкая и прыгаешь не по делу, – отозвался Алекс.
<Как ты называешь ее собаку?>
Ну очень кожанский вопрос.
<Вонючая>
Алекс втянул воздух – в ноздри явно забирался, вызывая свербеж, запас сладких, острых духов, которыми обливалась Мара. И плевать ей было на все правила пользования помещениями, подключенными к регуляторной системе АКИП.
<Вонючка, воистину>
– Уважаемая команда, – главный инженер станции Эжен Петрович постучал по столу углом планшета, призывая к порядку и обращая на себя внимание. – Угомоните своих нейросвинков, у нас серьезный вопрос.
– Это про мой блок подключения? – тут же оживилась Мара, подхватывая