семнадцатом веке у подножия великих Уральских гор.
Город известен своим этническим разнообразием, ядреной смесью кухонь и культур. А так же принципиальной любовью к традициям. Население города приближенно к миллиону. Однако в последнее десятилетие стремительно падает. Причина – уровень преступности, который в Калине превышает показатели любого другого города, включая столицу.
Жить в Калине – значит принадлежать к группе особой профессиональной деятельности. Будет это добровольно или по принуждению вопрос десятой важности.
Туристов здесь почти нет. А местные отличаются особой насторожённостью и предвзятостью к любым проявлениям инакомыслия. Они так долго живут в условиях постоянного страха и до того свыклись с чувством непрекращающейся тревоги и тоски, что стали считать это своим культурным кодом. Гордиться, и в извращенной форме защищать свой образ жизни.
Страх живет тут в каждом. От главарей банд до рядовых жителей. В мере города, полиции и прокуратуре. В домах, музеях, ресторанах. На каждой скамейке в каждом парке. В каждой бродячей кошке.
Это Калина. Это их дом.
Глава 1
На проспекте Коллонтай, в одном из центральных районов Калины, еще в начале двадцатого века родился гадкий утенок.
Это одноэтажное, деревянное сооружение из пяти просторных комнат и четырех коморок строилось как гостиничный двор, но в первый же год после его открытия, загадочное самоубийство жены и двух дочерей хозяина разрушило не только жизнь бедного старика, но и самого здания.
Немного позже, в 1942 году, уже будучи бесхозным, это сооружение лишилось всякой надежды на реабилитацию в глазах горожан. Тогда, в течение нескольких месяцев немецкие солдаты использовали его как пыточную. Раз за разом втаскивая внутрь живых и вынося мертвых, они превращали здание в глазах горожан в настоящее, вечно голодное чудовище.
В послевоенное время правительство попыталось выбелить брюхо "чудовища", организовав в нем музей-памяти Великой Отечественной Войны. Однако, солдат, в честь которого назвали дом-музей оказался предателем. Опубликовавший его личный дневник и письма журналист, в пух и прах разнес государственный научный институт. Тогдашняя власть быстро замяла дело превратив дом в склад местного завода по производству сельско-хозяйственной утвари.
После развала союза, склад прибрал к рукам теперешний хозяин завода, однако старое, холодное здание без водопровода и электричества было ему не нужно. При первой же возможности он продал его местному авторитету, а уже тот, впервые, пусть и не надолго, превратил это холодное знание в подобие дома, заселив туда пару работающих на него «джентльменов удачи».
В 2018 году, и сам авторитет, и все его имущество стало принадлежать главе одной из шести крупнейших банд области, быстро нарастающей в своей мощи – "Медузе". Ее глава быстро выселила из дома постояльцев, провела наконец в здание воду, газ и электричество. Она превратила гадкого утенка, в прекрасного, черного лебедя скорби, открыв в нем ритуальное агентство «Последний путь».
В доме отныне постоянно проживало и работало два человека. Молодая девушка с бледной кожей и худощавым телом – Катерина, ставшая агентом и консультантом на всех этапах похоронных процедур, и охранница, женщина, не высокого роста, крупная, пугающая своей нетипичной для женщин брутальностью, с большими руками и суровым лицом. Ее звали Надежда, но знакомым было привычнее звать ее давно приклеившейся кличкой – Борзая.
В агентстве так же работали но не проживали несколько мужчин занимающиеся тяжелой работой. С начала основания агентства мужчины часто менялись, но Катерина и Надежда обрели в каменных стенах свой дом. Не смущаясь обстановки траура они оборудовали себе по небольшой комнате, ванную и кухню из одной просторной комнаты, она же выполняла роль гостиной.
Работы в агентстве было предостаточно. Высокая преступность становилась причиной высокой смертности в городе. «Последний путь» предлагал широчайший спектр услуг, что называют на «любой кошелек». А авторитетность, связанная с "Медузой", позволяла обходиться без какой либо рекламы. Каждый коренной житель Калины знал, что это маленькое деревянное здание в тени старого клена, с покосившемся забором и бурьяном, окруженное высокими домами и торговыми центрами – сердце их города. Такое, какое оно есть на самом деле.
Часы пробили полночь. Отрывной календарь показал красную единицу. Настал апрель. Тридцать ненавистных дней. Катерина сидела в кресле меж двух раскрытых гробов. Как близнецы они возвышались над ней, параллельно друг другу, как две прямые которым больше не суждено пересечься. Различались у гробов лишь обивки – красная и черная. Для жены и мужа, которых привезут к обеду уже наступившего дня. Она смотрела на напольные, старые часы напротив. Казалось, с наступившим днем они прилично замедлились. Три минуты нового дня длились невыносимо долго. Тиканье часов, словно насильно стало пробуждать в ней подавленные чувства. Вибрация телефона ощущалась как оправдание перед казнью.
– «Спишь?»
– Нет.
– «Бери своих и на Невельскую сорок два. Уже обо