уже, и зависело это только от характера помещика. Ничего личного у них не было, и ничего своим потомкам они не оставляли, даже отчества. Исключение составляли те, кто обладал исключительным врожденным необычайным талантом при условии, что помещик заметил и развил его. А сколько талантов не раскрылось? К талантам относились художники, музыканты, актеры. А математики, литераторы и т. д. Где они? Не менее трудно построить генеалогическое дерево государственному крестьянину, который имел волю и мог передвигаться по стране, естественно в определенных пределах. Мы, православные, в отличие от многих народов не уделяли внимания памяти предков. Я попытаюсь это сделать на основании устных данных. К сожалению никаких письменных доказательств у меня нет…
Надел земли, изба и двор,
Но он – не дворянин;
Соха есть, лошадь и топор,
Но он не господин.
Каков он с виду? Великан
С широкой грудью малый,
Иль юркий тощий «таракан»
Мал ростом, с грудью впалой?
Что делал он, о чем просил,
Когда молился Богу?
Задавлен жизнью и без сил,
Сгибался понемногу?
То там, то там себя терял,
С судьбой сражался тяжко,
И, наконец, цветком завял,
Шел в мир иной, бедняжка.
Есть на карте России Курская область, а на Западе ее имеется небольшой, но древний город Рыльск. От него, в 12 км. к юго-западу находится село Жадино. Оно же находится и в 12 км от ж/д. станции Коренево. В этом селе и родились все наши предки. Все они были крестьяне древних русских корней. Село имело изломанную линию, поскольку все добротные земли отводились под пашню, а под дома и огороды, земельку похуже. Источником водоснабжения было несколько колодцев, но главным – довольно крупная река Сейм. Село находилось в излучине реки, а прямо напротив располагался остров, называемый сельчанами – «Зарека»
В излучине Сейма есть остров большой,
По местному звали «Зарекой»,
Поросший березой, высокой сосной,
Угрюмо встречал человека.
На нем и озера чуть больше пруда,
Глубины по грудь и по шею,
Но живности мелкой в нем много всегда —
Ловить мужики не умеют.
Вот только бы «бреднем» по ним поводить,
Кормя комаров да пиявок.
На берегу рыбу на кучи делить:
Улов, как всегда мал и жалок.
Плотва, мелкий карп, ну, а то – караси.
Потом долго сушат одежду.
Улова большого у Бога проси,
Но скуп, как бывало и прежде.
А дома за стол, все усядутся в ряд —
С рыбешкой пирог, да капустой,
Три стопочки водки «потянут» подряд,
Нет больше спиртного – не густо.
Потом разговоры… Идет похвальба,
Сказанья, былины, да сказки.
В махорочном дыме тонула изба,
Дремлю я, закрыв свои глазки.
Весна… Что может быть лучше этого времени года, когда все пробуждается от долгого сна, сами руки тянутся к работе! Я описываю, как это проходило в моем селе.
Левый берег реки низок, топок всегда,
В половодье его заливает,
Взгляд окинет пространство, а всюду вода…
Ждет деревня – она убывает.
Зори ясны, чисты и светлы небеса,
Высоко в небе птицы, как точки,
Лес наполнился шумом, звенят голоса,
И деревья покрыли листочки.
Цвет зеленый, но слабый, да и липки они,
Силу с каждым деньком набирают,
Жизнь, проснувшись, бушует и ночи и дни…
Днем деревня молчит, замирает.
Запарила земля, живность вся за селом,
Гуси ходят, коровы пасутся;
Подметают дворы старики помелом,
Петухи меж собою дерутся.
За селом – пахота, поднимают пары,
Пласт за пластом земелька ложится.
И работы для всех, в том числе, детворы —
Все до пота здесь будут трудиться.
Берег правый высок, и достаточно крут,
Есть ступеньки, чтоб легче спускаться.
Осторожность нужна необычная тут —
Нет перил, чтоб за них удержаться.
Но привыкли селяне к ступенькам своим.
(Может, в год раза два и поправят)
Босиком и, не глядя, сбегают по ним,
Хоть, создавшего их и не хвалят.
Змейкой