очки и медленно пошел по улице. Впрочем, зданием больницу можно было назвать лишь с большой натяжкой: небольшой дом, состоявший из четырех комнат – приемной, операционной, четырехместной палаты и склада, – не имел права носить столь громкое название. Однако, напомнил себе Карен, два года назад в маленьком горном селении Гинакуа и такой роскоши не было. Несмотря на близость столицы, в горах некоторые вещи по-прежнему были на уровне средневековья.
Утреннее солнце палило нещадно. Это миф, что везде в горах воздух прохладный, подумал Карен. Разреженный – да, но Бёрджес не удивился бы, если бы ему сказали, что сейчас где-то тридцать градусов в тени. Не слишком приятная погода после бессонной ночи.
Карен прошел по узкой тропинке над огороженным хлипким заборчиком обрывом – под ним, в нереальной глубине, играли радугами три небольших водопада. На минуту Бёрджес остановился тут, чтобы полюбоваться зрелищем, которое никогда не надоедало. Блики солнца плясали над водой, словно рой тропических бабочек, а ниже, насколько хватало взгляда, по склонам гор раскинулся вечнозеленый лес. Здесь, на некотором расстоянии от Гватемалы, казалось, будто природа осталась такой же, как в древние времена: непотревоженная, дикая, свободная. Природе бедность страны была только на руку, у правительства не было средств, чтобы как следует взяться за вырубку лесов и за истребление редких видов. К сожалению, у медали имелась и оборотная сторона: денег таким же образом не хватало на образование, медицину, транспорт…
Карен вздохнул, повернулся и пошел дальше: надо поспешить, дома его ждут Одри и Артур.
Единственная широкая улица поселка была, как обычно, малолюдна, здесь вообще жило не очень много людей. Больница Карена обслуживала несколько горных селений сразу, к нему приезжали люди из Ламаи, Чими, Канкина… Эти поселения были слишком малы, чтобы разориться на собственную больницу. В Гинакуа находилась также единственная на всю округу школа.
Бёрджес работал здесь в рамках гуманитарной программы вот уже второй год. Его предшественник, доктор Килгор, чистокровный ирландец шестидесяти лет, любимец всей округи, основал больницу в Гинакуа, однако из-за болезни не смог продолжать работу. Карен в то время работал в Мексике, и Килгор порекомендовал его на свое место. Работа в высокогорных областях Гватемалы оплачивалась не слишком высоко, все-таки гуманитарная программа, а не коммерческая структура, однако ни Карен, ни его жена и сын не жаловались. Комфортом можно будет насладиться через два года, по возвращении в Чикаго.
Из дома, в котором располагалась школа, с радостным гомоном высыпала ребятня – похоже, занятия сегодня закончились быстро. Ах да, ведь суббота, детей отпускают в полдень. Несмотря на усталость и слезящиеся после бессонной ночи глаза, Карен улыбнулся при виде ребятишек – какие же они все-таки колоритные, местные дети! Смуглокожие, с темными большими глазами, полными губами и вьющимися волосами, одетые в пеструю национальную одежду… Большинство из них было индейцами киче-майя, остальные – несколько испано-язычных метисов, и ровно один американский мальчик. Артур издалека заметил Карена и бешено замахал ему сорванной с головы бейсболкой, потом сказал пару слов своим друзьям и подбежал к отцу.
– Привет, папа!
– Привет. – Карен взъерошил пшенично-золотые волосы сына. Голубые глаза Артура сверкнули аметистовыми искрами, однако мальчик не сделал попытки увернуться, как поступал раньше, доказывая свою независимость. Бёрджес усмехнулся про себя: ну, хоть чему-то Гватемала десятилетнего Артура научила. Здешние дети легко принимали ласку родителей на людях, и маленький американец, насмотревшись на новых друзей, тоже перестал стесняться.
Отец и сын бок о бок зашагали по улице.
– Как прошло сегодняшнее утро? – поинтересовался Карен.
– Ничего, – снисходительно ответил Артур, пиная камешек. – Хотя программа, конечно, отстает. Однако мисс Ричардсон занимается со мной отдельно. В понедельник буду писать контрольную, – вздохнул мальчик.
Мисс Ричардсон, одинокая старая дева преклонных лет, была местной учительницей, с ней первой семья Бёрджесов познакомилась по приезде. Кроме них четверых, американцев здесь не было, европейцев тоже – сплошное местное население, закосневшее в предрассудках и суевериях, но, в принципе, дружелюбное.
– А как дела у тебя, папа? Мистер Баррос поправится?
– Непременно. – Карен почесал нос. – Кризис миновал, мы с Пиа дежурили рядом с мистером Барросом всю ночь. Думаю, смогу его выписать на следующей неделе. Утро тоже было не тяжелое: приходила Иш, она вывихнула запястье, да у твоего маленького приятеля Рови разболелся зуб. Пока матери удалось уговорить его пойти к нам, прошло много времени.
– А, так вот почему его не было на занятиях!
– Не смей его дразнить, ладно?
– Пап, мне бы и в голову не пришло!
– Вот и отлично.
Артур явно не страдал от того, что уже год живет, можно сказать, вдали от цивилизации и не общается постоянно с англоязычными сверстниками, и что еще два года ситуация останется