Все родственники и знакомые постоянно озадачивают ее какими-то поручениями. И не то чтобы она по характеру мямля и рохля, но вот как-то не получается отказаться. Не умеет она сказать «нет».
Интеллигентность мешает, усмехнулась Надежда Николаевна.
Но сегодня все обстояло не совсем так, как всегда. Надежда ехала от матери. Мать разменяла уже восьмой десяток, но духом была бодра и телом крепка (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!). Надежда навещала ее просто так. Она привезла книжек (мама обожала детективы), дорогих шоколадных конфет (мать сама ни за что не купила бы), еще кое-чего вкусненького. А за это мать заставила ее взять последний оставшийся кабачок и банку клубничного варенья.
Разглядев здоровенный кабачок, Надежда слегка поморщилась. Тогда мать тут же заявила, что вообще ничего на даче выращивать не будет, раз Надежда не хочет брать, и пускай все грядки зарастут сорняками высотой с дом, она и пальцем не пошевелит. Пришлось согласиться, характер у матери твердый, с ней не поспоришь. А клубничное варенье у мамы просто отличное, муж Надежды его очень любит.
Тут Надежда Николаевна вспомнила, что в ближайшую субботу собиралась пожарить на завтрак оладушки, вот и подаст их с вареньем… все будет замечательно.
– Выходите? – послышался сзади раздраженный женский голос.
– А? – Надежда очнулась и поглядела по сторонам. – А сейчас что будет?
– Так выходите или нет? – сзади уже напирали.
– Да выхожу я, не давите вы так! – заорала Надежда, потому что ей показалось, что в сумке что-то звякнуло.
Не дай бог банка с вареньем разбилась!
Люди выливались из дверей могучим потоком, как будто трубу прорвало. Навстречу потоку продвигался широкоплечий коренастый мужчина, из тех, про которых говорят «что поставь, что положи». Он задел Надежду мощным плечом и прошел дальше, оставляя за собой довольно широкий просвет. Надежда Николаевна от такого толчка отлетела в сторону и столкнулась с той самой женщиной, которая так волновалась по поводу выхода, и с размаху наступила ей на ногу.
– Осторожнее! – взвизгнула та возмущенно. – Смотреть надо, куда идете!
– Извините, – смиренно сказала Надежда, наблюдая, как на дорогом итальянском сапоге появилась глубокая царапина. – Я не нарочно, меня толкнули…
Женщина поглядела на сапог и подняла глаза на Надежду. Та втянула голову в плечи – сейчас начнется, мало ей не покажется.
– Надя? – неожиданно сказала женщина. – Это ты?
– Я, – честно ответила Надежда. – А в чем дело?
– Неужели ты меня не узнаешь?
Толпа наконец поредела, и женщина мигом утянула Надежду в сторону.
– Да я же…
– Ольга! – осенило Надежду. – Оля, это ты?
– Ну, я, – Ольга рассмеялась, – конечно, я, кто же еще!
Надежда слегка устыдилась. Ольга была ее дальней родственницей – не то троюродной сестрой, не то какой-то племянницей. Они мало общались из-за большой разницы в возрасте. Ольга была моложе ее… неужели на десять лет?.. да нет, кажется, на восемь. Но и это много.
Надежда Николаевна вовсе не была такой тетехой, просто в метро слишком уж придавили. А так и память у нее на лица была отличной, и наблюдательность превосходила норму. И соображала она быстро, это все признавали.
Сейчас Надежда пригляделась к родственнице и поняла, что та очень изменилась. Ольга всегда была худа и чуть угловата, это как раз имело место. Но вот лицо… Внешне Ольга была не слишком красива – нос явно длинноват, губы узкие, она их всегда неприятно поджимала, и от этого улыбка получалась какая-то кривоватая. Вспомнила Надежда, что и характер у Ольги всегда был нехорош – вечно она всех критиковала, быстро замечала в человеке неудачные черты и старалась выставить их напоказ, было у нее такое с детства.
Надежда взглянула повнимательнее. Теперь нос у Ольги был вполне обычный – ровненький, прямой, губы – значительно полнее, отчего лицо казалось более круглым, что несомненно Ольге шло. Все ясно, родственница сделала пластику.
– Ты изменилась, оттого я тебя не сразу узнала, – сказала Надежда с улыбкой.
– Да? – со смехом отозвалась Ольга. – А я уж подумала, наша Надя в своем репертуаре: видит плохо, а очки не носит, воображает.
Усилием воли Надежда Николаевна удержала на лице вымученную улыбку – пускай Ольга не думает, что ее задели эти слова. Да, надо признать: хоть внешне родственница изменилась, характер остался тот же. Говорят же, что привычка – вторая натура. Привыкла Ольга говорить людям мелкие гадости – так и делает.
– Как ты? – спросила Надежда, ожидая в ответ услышать, что все хорошо, что Ольга рада была повидаться, и на этом можно распрощаться и бежать по своим делам, присовокупив, что надо бы созвониться и посидеть где-нибудь, поговорить, вспомнить родственников.
Насколько Надежда помнила, Ольга всегда была ужасно деловая или изображала занятость – вечно куда-то торопилась, не ходила, а бегала, по телефону говорила отрывистыми, рублеными фразами, часто смотрела на часы