ть первая
Есть разгуляться где на воле!
Глава первая
Белый потолок торопливо проносился мимо, подсвеченный, как взлетная полоса, длинными люминесцентными лампами. Они, словно разметка на шоссе, указывали верное направление, не позволяя столкнуться, суетящимся вокруг людям.
– Третья операционная готова? – спрашивал кто-то неразличимый в общем хаосе, зато обладающий властью и правом распоряжаться. – Катите его в третью.
– Готова… – голос принадлежал женщине. Смертельно уставшей женщине. – Но у нас больше нет донорских тел. Везут из Склифа. Обещали через полчаса.
– Черт! Слишком большая кровопотеря. Полчаса мы его не удержим…
– Иван Петрович! Иван Петрович! Еще двоих привезли! Перелом нижних конечностей! Будете смотреть?
– Нет. Денисову вызывайте. Полчаса… Отставить третью. Везите в семнадцатую.
– Как? Вы хотите его…
– Зинаида Ильинична, можете предложить лучший вариант? Нет? Тогда, будьте любезны, выполнять мои распоряжения без дополнительных рассуждений.
– Но…
– Черт вас возьми, доктор! Я не понимаю что ли?! – сорвался на крик врач. – Нет у нас с вами, а главное – у него, этих тридцати минут. И даже пятнадцати нет! Поэтому, давайте спасать что можем. А судить или миловать нас будут потом. Беру всю ответственность на себя.
Занятный разговор. Понять бы еще у кого такие проблемы со временем и куда меня везут.
Коридор сделал крутой поворот, и на потолке шляпой огромного гриба возникла многофункциональная хирургическая люстра. Я такие раньше только в кино видел. Она, даже, наверняка как-то иначе называется, но я же не доктор, откуда мне знать, как?
– Подключайте… – распорядился врач. А мгновением позже мужское лицо заслонило все остальное. – Антон, вы слышите меня?
Слышать-то я слышу. Вот только ответить не могу. Даже моргнуть по собственному желанию не получается.
Мужчина подождал какое-то время и, не заметив реакции с моей стороны, продолжил:
– Надеюсь, все же, что слышите. Помимо различной степени сложности переломов и разрывов, у вас обширная черепно-мозговая травма. Повреждения несовместимые с жизнью. Слишком близко оказались к эпицентру. И вы, к сожалению, далеко не единственный пострадавший, которого доставили в нашу клинику. Я не могу спасти ваше тело и с каждой минутой теряю шанс восстановить полноценную работу мозга. У нас нет свободного донора для пересадки, но… даже если б и был, я не смог бы гарантировать, что в результате вы не станете пускающим слюни идиотом. Простите за откровенность, но если вы меня слышите, то должны представить сложность ситуации. Если нет – хуже не будет.
Я слышал, но ничего не представлял. Какие травмы и, тем более, разрывы? Да, я почему-то не могу пошевелиться, но ведь и не болит ничего.
– Я даже не могу снять копию личности, поскольку при таких повреждениях, она будет иметь чудовищные искажения. Вы забудете большую часть прошлой жизни и половину знаний. А в худшем случае – станете кем-то другим, почти не имеющим ничего общего с собою нынешним. Поэтому, я принял решение использовать единственную возможность, которая имеется сейчас и здесь. Ваша личность скопирована и перенесена в обучающий компьютер. Система прошла все необходимые испытания и, хотя, еще не получила сертификат, вполне пригодна к эксплуатации. Ее предназначение – помощь детям с альтернативным развитием, но ваш случай тоже подходит. Поскольку травма свежая и не все ассоциативные связи уничтожены. Грубо говоря, информация битого кластера, может быть продублирована в уцелевшем. И, произведя дефрагментацию, ваш мозг сможет восстановить целостность личности.
Столько умных слов я даже на лекции не слышал. Так и тянуло спросить: «Уважаемый, вы с кем разговариваете?», но язык тоже не слушался.
– В общем, – врач будто услышал мои мысли и сократился. – Запомните следующее. Где бы вы сейчас не оказались, это все понарошку. А еще – к сожалению, не могу точно сказать, сколько времени пройдет в вашем восприятии, час, день или год – пока мы вернем вас к нормальной жизни. Но сделаем это безусловно. Обещаю…
Люстра под потолком мигнула раз, другой и все утонуло в непроглядной тьме. Словно весь мир залили чернилами.
«Глубокой ночью, негры тащат из шахты уголь…»
Трудно сказать, сколько прошло времени пока непроглядная темень не начала потихоньку светлеть, будто на нее сзади надвигалось утро. А тишина сменилась негромким бренчанием струнного инструмента.
«Это я что, звуки небесных арф сподобился услышать, что ли?» – мелькнула ехидная мысль. Но и любопытство тоже разбирало. Особенно, на фоне того, что собственного тела я по-прежнему не видел и не ощущал.
Окружающая действительность форм не приобретала, зато становилась все светлее, пока не окрасила потолок в желтовато-пергаментный цвет выгоревшей на солнце старой газеты.
После чего я услышал приятный и дружелюбный мужской голос:
– Добро