Под Богом. Ленгоры. Дмитрий Быков

й Воробьев, я не знаю, мне это имя ни о чем не говорит. На самом деле был священник по кличке Воробей, у него Софья Витовтовна, жена Василия I, купила село, названное в его честь. То, что это место называется такими случайными именами, нимало не выражающими его сущность, – Ленин тоже ведь не имел к ним никакого отношения, – лишний раз доказывает его божественную природу: все прекрасное маскируется, чтобы его не трогали. А как их еще назвать? Райскими?

      Эта местность защищена от любого техногенного вмешательства и остается в более или менее первозданном виде: к счастью, любая попытка выстроить тут молл с автостоянкой, храм или высотку обречена, поскольку начнутся оползни. А срыть Ленгоры целиком – как-то, знаете, чересчур. Это значит навеки заработать проклятие потомства. Хорошо помню, как Юрий Лужков, который теперь на фоне Собянина многим ностальгически мил, задумал построить прямо на смотровой площадке гигантский магазин с многоэтажным подземным паркингом. Очень все возмущались, собрался митинг, и я на него поперся, и Сергей Никитин на нем пел, и вообще была огромная толпа, включавшая всех знаменитостей нашего Юго-Западного округа; а я тогда сказал – ребята, не волнуйтесь, ничего у них не выйдет. Тут нельзя ничего построить, и не в оползнях дело, а просто Господь этого не хочет. Тут место контакта с потусторонностью, не зря тут Герцен с Огаревым клялись, а Воланд отсюда улетел. Все посмеялись, а зря. Ни черта у них не вышло с этим магазином, а впоследствии и сам Лужков улетел очень далеко, оглушительно негодуя. Потом захотели поставить там князя Владимира, чтобы Владимирская горка была не в Киеве, а в Москве, которая от этого сразу стала бы матерью городов русских; и князь был уже изваян, такой противный, что от него оползло бы и сугубо равнинное место; и тоже Архнадзор протестовал, все письма подписывали, а я сказал: не бойтесь, ребята, ничего не будет. И действительно не вышло, и я почти убежден, что в самом скором времени инициатор этой установки улетит еще дальше, чем Лужков. И тоже будет кому-нибудь ностальгически мил – потому что в де градирующих империях всё только ухудшается. Вот был ужасный товарищ Сталин, никто не спорит, но в аду, где он теперь варится, у него бывают отпуска – не потому, что он провел индустриализацию, а потому, что построил Московский университет, разбил вокруг него лесопарк, насадил в нем яблони. Получился оазис среди сталинизма и среди московского стиля вампир – кусок чистой влажной природы, с живыми изгородями, тропинками и фруктовыми деревьями, кислыми яблоками и мелкими круглыми грушами. И ботанический сад МГУ. Даже если никакой Москвы не будет, эта точка абсолютного счастья будет все равно. А те, кто был потом, тоже зверствовали при первой возможности, хотя и не в таких масштабах, – но таких садов уже не разбивали.

      Я всегда почему-то воспринимаю Ленгоры как явление весеннее, мартовско-апрельское. В моей жизни не так много вспышек абсолютного счастья, но вот, например, походы на Ленинские горы – это всегда восторг. Вот мне лет шесть, и мы с матерью идем, как это у нас называется, «смотреть невест». Ходим мы иногда и до сих пор, с теми же целями, потому что это действительно очень забавно. В Москве есть традиция – с тех самых пор, как в начале пятидесятых гранитным парапетом обнесли смотровую площадку, высшую точку Москвы, туда приезжают свадьбы, обычно сразу после ЗАГСа. Есть две точки, куда они традиционно ездят, – Могила неизвестного солдата и Ленгоры. Честно говоря, я совершенно не понимаю, почему надо ездить со свадьбой на могилу, хотя бы и символическую. Мне это представляется кощунством. А вот на Ленгоры – это отлично, просто потому, что там действительно очень красиво. (Хотя обе своих свадьбы я провел скромнее – вероятно, потому, что опасался: придет кто-нибудь смотреть невест, будет оценивать… Это же не смотровая площадка невест, в конце концов!)