о специфику, прежде всего связанную с состоянием отечественной историографии этого глобального вооруженного конфликта. Поскольку война породила социальный катаклизм 1917–1920 гг., а отношение к ней пришедших к власти большевиков было изначально негативным (империалистическая и захватническая), ее история в межвоенный период (1920–1941 гг.) разрабатывалась фрагментарно. Не случайно в четвертом томе «Очерков исторической науки в СССР» (1966 г.) посвященный этому времени дореволюционный раздел завершается революцией 1905–1907 гг. и анализом внешней политики России второй половины XIX – начала ХХ в., а собственно война во всех ее проявлениях отсутствует.
Военные тогда изучали организацию вооруженных сил царской России и ход боевых действий с целью практического использования накопленного во второй половине 1914–1917 гг. опыта для использования в РККА, боевой подготовке военнослужащих, формирования мобилизационных ресурсов. Параллельно в эмиграции офицеры и генералы императорской армии создавали «свою» историю войны, в основном путем написания мемуаров. В контексте социальной истории Первую мировую войну начали изучать с целью выявления предпосылок для свержения самодержавия. Своеобразной «матрицей» для всех последующих сочинений вплоть до начала 1990-х гг. стала первая глава первого тома «Истории гражданской войны в СССР» (1935 г.), в которой эти предпосылки перечислялись: захватнический характер военного конфликта, неподготовленность армии и страны в целом, военные поражения, экономический кризис, резкое ухудшение положение основной части населения, активизация стачечной борьбы пролетариата, политический кризис и окончательное банкротство самодержавия.
Принципиально ситуация не изменилась в 1940–1980-е гг. Характеристика собственно «военной составляющей» войны получила окончательное воплощение в фундаментальном исследовании А. А. Строкова[1]. В обобщенном виде она повторяется, наряду с анализом социально-экономического развития империи, а также описанием общеполитического кризиса, в отдельной главе 6-го тома «Истории СССР» (авторы: В. А. Емец, А. Л. Сидоров, С. В. Тютюкин)[2].
Характерно, что в упомянутых исследованиях имеются специальные разделы, посвященные состоянию вооруженных сил Российской империи накануне войны, но отсутствуют сведения о подготовке пополнения и состоянии дел в тыловых гарнизонах в ходе нее.
«В России, – заметил в 1999 г. американский исследователь Д. Орловски, – Великая война погружена в молчание, кроме описания военных операций и других трудов по военной, дипломатической истории и т. п., она в значительной степени осталась белым пятном, достоянием томов, пылящихся в библиотеках и архивах. На протяжении всего советского периода имело место подавление человеческой памяти, желание забыть не только Великую войну, но и павших в ней, и смерть как таковую»[3]. И это – несмотря на большое количество литературы, нашедшей свое отображение в библиографических сборниках[4]. Соответственно, для большей части россиян война оставалась неизвестным сюжетом отечественной истории. В 1993 г. из 500 опрошенных читателей популярно-исторического журнала «Родина» лишь 6,6 % решились ответить, что Первая мировая для них является более или менее известной[5].
Применительно к Сибири проблематика войны 1914–1918 гг. стала изучаться со второй половины 1950-х гг. в плане выявления предпосылок социального катаклизма 1917 г. Промежуточные итоги этого процесса подводятся в отдельной главе третьего тома «Истории Сибири» (1968 г.), состоявшей из двух разделов: «Влияние войны на экономику Сибири» (В. Г. Тюкавкин) и «Революционное движение в Сибири во время войны» (А. А. Мухин, В. П. Сафронов, А. А. Храмков), а также в соответствующих главах очерков истории рабочего класса и крестьянства региона дореволюционного периода (Д. М. Зольников и А. Я. Воронина)[6]. Они заложили основу для анализа экономических и социальных процессах в избранных хронологических рамках. Эти сюжеты получили дальнейшее развитие в работах Л. М. Горюшкина, В. П. Зиновьева, И. И. Кротта, Г. А. Ноздрина, В. А. Скубневского и др. Вместе с тем, военная проблематика свелась только к перечислению количества воинских призывов и указанию общего числа мобилизованных в армию (до 1 млн чел.).
Параллельно начинается исследование мобилизации, призывов в армию во время войны, расквартирования ополченческих формирований и запасных батальонов (полков)[7]. Основное внимание обращалось на негативные явления тыловой армейской повседневности – плохие жилищно-бытовые условия содержания призванных, отвратительное питание, издевательства офицеров и унтер-офицеров, порождающие массовое дезертирство, масштабные выступления мобилизованных в июле 1914 г., тяжелые и массовые заболевания, негативное отношение к войне и самодержавию. Отмеченная тенденция начинает преодолеваться. С начала 1990-х гг. появляются работы, более объективно и полно освещающие отдельные сюжеты истории региона в рассматриваемый период[8]. Увидели свет публикации, затрагивающие ратный подвиг сибиряков и сибирских формирований на фронте[9].