Мне пятнадцать лет, я придирчиво рассматриваю себя в зеркало, по-моему, ничего: хорошенькая фигурка, стройные ножки. Мой небольшой рост – 1,55 м мне нравится, я чувствую себя Дюймовочкой. Девчонки из класса пристают ко мне: «Сходи в поликлинику, пусть тебе выпишут какие-нибудь витамины, может, подрастёшь». Дался же им мой рост. Меня вполне устраивает. И вообще, я сама себе очень даже нравлюсь. Но, почему, почему, кроме меня самой, никто не видит моей привлекательности?
– 9 «В», в следующую субботу намечается новогодняя дискотека, она будет проводиться в спортзале с 5 до 11 вечера, приглашаются 9-11 классы, – официально объявила нам наша классная – Виктория Владимировна.
На перемене все стали собираться кучками и обсуждать предстоящую вечеринку.
– Валь, ты в чем пойдешь? – спросила я у своей подружки Вали Елизаровой.
– У меня такой бирюзовый сарафанчик из искусственной кожи, с водолазкой будет классно смотреться, – ответила она, – а ты в чём?
– Мне совершенно нечего надеть, – я театрально закатила глаза.
На самом деле, мне недавно сшили на заказ шикарное платье, и такого уж точно ни у кого не будет. Я буду самая потрясающая на этой дискотеке. Это точно, сто процентов.
– Ирина, ты идёшь на дискотеку? – Спросил меня Андрей Морозов, – самый популярный парень в нашем классе.
Андрей нас всех постарше, ему осенью будет уже семнадцать. Не знаю почему, но он пошёл в школу позже, чем обычно, или он болел, или у него родители военнослужащие, точно не известно. Все девчонки из нашего класса, и не только из нашего, влюблены в него, ну, или почти все. Кто-то честно признаётся в этом, кто-то тайно влюблен, кому-то он просто нравится, я отношусь к последним. Слишком уж многим он нравится, что бы еще, и я в этом призналась.
– Ты идешь, значит, и я иду, – кокетливо прощебетала я.
Мое сердце громко ухнуло и упало куда-то вниз. Оно жило своей жизнью и знало всё про меня лучше, чем я сама. В голове хаотично запульсировало – я ему нравлюсь, или он это просто так сказал? Нет, точно нравлюсь, когда он это говорил, то так на меня посмотрел…
Да, Андрей – красивый парень, волосы черные, коротко подстриженные, глаза огромные карие, почему-то выражение его глаз как у маленького обиженного мальчика. Огромные печально-обиженные глаза, когда он моргает, кажется, что меня обдувает ветром, происходящим от хлопанья его ресниц. Такие глаза и занимается боксом, как-то не увязывается. Я точно ему нравлюсь! Прозвенел звонок, машинально, на ватных ногах, сажусь за парту, с трудом понимая происходящие вокруг события. Я сижу на среднем ряду, на второй парте, а он на первом ряду у двери, на первой парте. Изо всех сил стараюсь не смотреть в его сторону. Абсолютно точно, он В МЕНЯ влюблен!
– Да что с тобой, Рыжова, ты словно окаменела? Бледная, как мел, взгляд блуждает, тебе плохо?
– Нет, мне хорошо, мне очень даже хорошо, – я еле-еле вернулась в действительность, оказывается, идет урок Русского и ко мне обращается наша русичка – Татьяна Васильевна.
От громового хохота наших ребят я пришла в себя уже окончательно.
– Ну, иди тогда к доске, Рыжова!
Вот это, совершенно, не входило в мои планы. Мне некогда было вчера учить уроки, я срочно дочитывала детектив, мне дали его ненадолго почитать. К тому же, меня спрашивали два дня назад, и я получила твёрдую тройку. Как стыдно! Какой позор! Я чувствую, как начинают полыхать уши. Не знаю, вообще, ничего, даже примерно. В голове идеальная чистота, абсолютно, не замутненная хотя бы малейшими крупицами информации. Абсолютный ноль! Скашиваю глаза в сторону Морозова, он смотрит совсем в другую сторону. Интересно, куда? Не успеваю понять, куда он смотрит. Снова начала донимать Татьяна. Странная она какая-то, уже окончила институт, солидная тётя, а одевается как будто молодая девушка: джинсики, курточки, каблучищи. Послышались вялые подсказки от ребят.
– Ты будешь отвечать или нет? Последний раз тебя спрашиваю, Рыжова.
Какая у меня всё-таки противная фамилия – Рыжова. Вон у Таньки, какая красивая – Озерова. Везёт! Быстрее сказать, что ничего не знаю и конец позору.
– Я не знаю, Татьяна Васильевна, – робко шепчу я себе под нос.
– Садись, два, – металлическим голосом отчеканила русичка.
Наконец-то закончились мои мучения.
– Рыжова, Рыжова, – на перемене Андрей Тушаков взывал ко мне.
Я отзываюсь на фамилию только тогда, когда ко мне обращаются учителя. Если ко мне обращаются по фамилии парни – я не отвечаю. У меня редкой красоты имя, спасибо маме, что бы я откликалась на фамилию.
– Рыжова – тупая, тупорылая двоечница, – не унимался Тушаков.
– Сам такой, – я-то знаю, что я не тупая, просто мне некогда учить уроки, много интересных книг, а я обожаю читать книги. Слезы закипели у меня на глазах. «Только бы не разреветься, только бы не разреветься», – заклинала я про себя, ну, и, конечно же, слезы хлынули градом из моих глаз. Я пулей выскочила из класса, чтобы никто не увидел моих слез.
– Больше не пойду в эту школу, – я