ный, а значит, зимой хорошо сохраняет тепло, а летом – благословенную прохладу. Во-вторых, первый этаж всегда прохладнее последнего, потому что сверху жарит солнце и устраивает в квартире духовку, а здесь, внизу, идёт сырость от земли. И самое приятное: дому нашему уже лет пятьдесят от роду, а то и больше, поэтому опоясывающая его зелень тоже давняя, мощная, имеет вид непроходимых джунглей и очень способствует сохранению приятного микроклимата в нашей конторе.
Целую неделю никто не наведывался в наше агентство со своими бедами, работы не было никакой, и мы заскучали.
Мы – это я, Ермолаева Анна Тихоновна, и мой братец, носитель нордической внешности и гордого немецкого имени Феликс Арнольдович Штосс.
Феликс, который дома отзывается на имя Федя, парень очень из себя видный. Он – натуральный блондин с классическими и очень, на мой взгляд, приятными чертами лица. Росточком, правда, он не дотянул до двух метров, но совсем чуть-чуть: сантиметра три, не больше. Так что если Федя, задумавшись, стоит посреди улицы, его вполне можно принять за античную статую.
Я, конечно, богатырским ростом похвастать не могу, да мне это и ни к чему. Мне выпало родиться женщиной, поэтому каких-то потрясающих физических данных от меня никто не ждёт. Я все свои поединки выигрываю исключительно с помощью ума и сообразительности.
Мы с братом являемся совладельцами агентства «Ангелы». Любой человек, впервые услышавший о том, что мы с Феликсом – брат и сестра, обычно смеётся и кивает: оценил, мол, шутку. Но фокус в том, что это – не шутка. Это правда. У нас с Феликсом – одна мама, но разные отцы. В жизни такое случается сплошь и рядом. Но мы с братом от мамы унаследовали разве что недюжинный ум, деловую хватку и способность мыслить аналитически, а вот внешностью удались каждый в своего отца, поэтому заподозрить в нас родственников невозможно. Кто-нибудь другой на нашем месте, может, и расстроился бы, но только не мы! Мы вовсю пользуемся нашей непохожестью.
Например, совсем недавно у одного нашего «подшефного», Игната Игнатова, я почти две недели прожила в домработницах – ну, чтобы он и дома был под охраной нашего агентства, – а никто ничего не заподозрил! Причём Феликс в это время наведывался к Игнату, решал с ним возникающие проблемы, я же, в свою очередь, тоже решала проблемы Игната, только в тылу. И ни клиент, ни его окружение, – никто ни о чём не догадался. Это позволило нам расследовать дело в кратчайшие сроки, спасти жизнь и репутацию Игната Игнатова, а злодея, который прикидывался его лучшим другом, спровадить на скамью подсудимых.
Во время этой операции я познакомилась и подружилась с Липочкой, влюблённой в Игната, и с Кириллом, который оказался одновременно одноклассником Игната и родным братом Олимпиады, то бишь Липочки.
Однако после этого дела заказов к нам в агентство не поступало. Никто ни за кем не охотился, никто никому не угрожал. То ли летняя жара мешала преступникам разбойничать, то ли эти самые преступники отправились разбойничать по курортам – уж не знаю. Только наступило в нашем городе Тимофеевске затишье. Полный штиль.
По причине абсолютного отсутствия клиентов мой брат и партнёр по детективной деятельности укатил с друзьями на загородную рыбалку, оставив меня на хозяйстве.
И вот теперь я сижу и скучаю у окошка.
Итак, надо что-то делать. Во-первых, просто скучно сидеть без работы. А во-вторых, за работу вообще-то люди нам деньги платят, а деньги, как известно, ещё никому никогда не помешали. А вот отсутствие этих самых денег обычно мешает в жизни, да ещё и как!
Клиенты, где вы? Ау-у!
Сейчас в агентстве находилось три живых существа: я, наша секретарша Глафира и чёрная муха исполинских размеров с жутко скандальным характером.
Муха эта была не только скандальная, но ещё и глупая до невозможности. Она с маниакальным упорством таранила оконное стекло. Должно быть, надеялась его пробить и выбраться наружу. Однако стекло, конечно, стояло насмерть. Муха раз за разом повторяла свои наскоки, громко и возмущённо жужжа при этом. Должно быть, её жужжание ей самой казалось грозным и страшным рёвом, и этим рёвом она надеялась испугать противника. Но стекло нисколько её не боялось.
По какой-то необъяснимой бестолковости муха, таранившая правую половину окна, в упор не видела, что левая-то половина открыта настежь – лети, куда хочешь! Но муха этого не замечала. Может, левый глаз у неё с детства не видел, а может, она лишилась его в неравной борьбе со стеклом.
Когда у меня от бесконечного жужжания стали сдавать нервы, я попыталась направить бестолковую воительницу на путь истинный, то есть взмахом руки несколько раз подряд подгоняла её к левой створке, открытой. Бесполезно. Муха возмущалась ещё больше, жужжала ещё громче и неукоснительно возвращалась к правой закрытой створке. А вернувшись, продолжала так же увлечённо таранить стекло, которое в месте её наскоков уже, кажется, прогнулось.
Во дворе, куда выходило наше окно, вдруг возникло видение: барышня рекламной внешности. Очень красивое лицо, необыкновенно стройная фигура, роскошные светлые волосы – картинка, да и только! Я бы приняла её за живое существо, но видение было огромного роста, несоразмерное