Александр Рогинский

Клетка


Скачать книгу

отя мы виделись с ним регулярно, еще более регулярно разговаривали по телефону.

      Иногда нарочный приносил на дом посылку, в ней оказывались…ножки от стула или что-нибудь в этом роде.

      После чего моя мама, обожавшая Рому, звонила ему и радостно сообщала, что из ножек стула она сделает отличное холодное. Им было весело.

      Я же относился к действиям Ромы спокойно: скучно человеку.

      Он и в школе завел так называемые реальные уроки, на которых проводил физические опыты прямо на своих учениках.

      Он вызывал к доске отличника Петю и говорил ему:

      – Петя, возьми за руку Таню и скажи, что любишь ее и хочешь, чтобы она родила тебе ребеночка.

      Потом Меламуд просил рассказать, что почувствовали при объяснении влюбленные. Волнение?

      Значит, вы искренне относитесь друг к другу.

      И, между прочим, волнение является возбудителем электромагнитного поля.

      И он рассказывал об электромагнитном поле. И все прекрасно понимали, что это за зверь такой и надолго запоминали урок. В мозгах делалась засечка: магнитное поле – любовь и ребеночек.

      Часто на экзаменах, на которых присутствовали учителя и директор, Меламуд подсказывал своим ученикам, называя, как пароль, ту или иную засечку.

      – Ты про любовь вспомни, – говорил Рома задумавшемуся Пете.

      И Петя выдавал вполне разумный пятерочный ответ.

      Конечно, об этом знали все в школе. Меламуда вызывали на педсоветы, но всегда туда он приходил в окружении своего класса.

      Точно так же Меламуд поступал со своими друзьями. Нас было четверо мальчишек, как он нас называл. Меламуд, я, Гарик Проташевский и Слава Торосов.

      Компашка еще та. Все серьезные люди на пороге создания семей, все умные и любящие хорошо посидеть за вкусным столом. Разумеется, в обществе красивых и умных девушек.

      Меламуд на новогодний вечер приглашал всегда девушек незнакомых.

      Клеил он их (его выражение) своеобразно. Мог подойти на улице и ущипнуть себя за щеку (щеки у него были сделаны из особого твердого сорта мяса, поэтому боли он не ощущал), а затем предложить то же сделать девушке.

      Девушка начинала улыбаться, а Меламуд, страшно серьезный, тут же объявлял, что он самый знаменитый учитель во Вселенной, что он обязательно подготовит дочь девушки для сдачи на красный диплом.

      Девушка хихикала, нет, мол, у нее такой взрослой дочери, да и вообще никакой нет. С этого момента девушка попадала прочно в паутину Ромы и запутывалась в ней.

      Рома отбирал для новогоднего вечера девушек на протяжении года.

      Он этим начинал заниматься, как только заканчивались новогодние праздники. Что-то вроде организаторов бразильского карнавала.

      С Ромой я познакомился в филармонии. Туда он приходил знакомиться с одухотворенными, глубоко чувствующими музыку особами. Правда, здесь он получал частенько отлупы. Музыкальные девушки быстро распознавали фальшивую ноту, но иногда были и удачи. Ника принадлежала к библиотечным типам.

      Она, обложившись небоскребами книг по биологии, готовилась к экзаменам.

      Рома всунул между небоскребов свой толстый нос и краешек щеки и подмигнул Нике (так он рассказывал).

      Девушка смотрела на него сквозь тонкие очки, как на заученную только что формулу.

      В таком положении они находились некоторое количество секунд, после чего Ника медленно потянулась рукой и потрогала Ромин нос.

      Нос шевельнулся (Рома умел шевелить носом, ушами и всем остальным, имеющимся в его распоряжении).

      И вот Ника досталась по новогодней разнарядке мне.

      Мама Ники, доктор филологических наук, всю жизнь изучавшая Достоевского, проницательно посмотрела на дочь (об этом потом мне рассказывала Ника). Только и сказала:

      – Иди, ты уже взрослая, но врать мне не надо.

      Ты там никого не знаешь. А телефон оставь, я буду звонить.

      Мама Ники была человеком одиноким. Обычно праздновала Новый год дома с дочерью. Но всегда говорила, как хорошо было бы, чтобы единственный в году настоящий праздник Ника встретила с кем-нибудь. Пора уже и в общество выходить.

      Мама Ники была такой же странной, как и Рома. Она выталкивала дочь за порог дома в настоящую жизнь, хотя сама же воспитала девочку домашней. Она считала, что наш век – век резкого падения нравов.

      – Сейчас даже убивают без идей, – сказала, когда мы были уже хорошо знакомы.

      Ника пришла на квартиру к Меламуду (он жил в доме-городе на 10 тысяч жителей) в черном в белый горошек платье, хотя на улице вовсю трещал мороз.

      От Ники прямо-таки разило весной, а ее очки настолько срослись с глазами, что казались большими.

      Ника пахла ландышами, это еще одна причина, почему я остался при ней.

      Аромат этого цветка у меня всегда ассоциировался с летом и деревней (обязательно с рекой и заливными лугами).

      Наверное, в глубоком детстве